Последняя картина Сары де Вос

Марти на пароме переправляется в Эджуотер, рыбачий поселок, где уже начали селиться люди, работающие на Манхэттене. Он второй раз пересекает Гудзон по пути к Нью-Джерси и снова дивится, какой отсюда открывается вид на Манхэттен. Небоскребы встают над водой, словно империя зиккуратов, – позолоченные закатным светом гробницы, символы побед и поражений. С другого борта видны черные обрывы холмов Палисадейдс над крышами Эджуотера. Они придают сонному рыбачьему поселку масштаб, ощущение заимствованного у природы величия. Нью-Джерси известен своими платными дорогами, а должен был бы славиться побережьем и бухточками. Марти смотрит на темнеющую воду, позволяя мыслям бежать вместе с белым следом за кормой. Почему Ред Хэммонд не может, как все частные сыщики, снимать обшарпанный офис с жалюзи на окнах и столом, заляпанным кофе? Марти мог бы вызвать Реда к себе на работу, но коллеги отсоветовали: прошлый раз он заявился к ним в офис, жуя хот-дог и в насквозь потной рубашке, притом что на улице стоял декабрь.

Поездка на пароме, несмотря на живописность видов, лишь усиливает ощущение бесплодных поисков картины, которая, как подозревает Марти, долгое время отравляла ему жизнь. После того как обнаружилась пропажа, Рейчел вышла из депрессии и вступила в маленький, но деятельный клуб, Гретхен оправилась от их неслучившегося романа, а сам Марти продвинулся по службе. И все же мысль, что он несколько месяцев спал под фальшивкой, воспринимается как личное оскорбление. Чужой человек встал ногами на его двуспальный матрац и снял картину, которая хранилась в семье больше трехсот лет. Каждую ночь он, как дурак, засыпал под неправильной девочкой возле неправильной березы.

От пристани Марти идет заросшей тропинкой к пирсу, у которого Ред пришвартовал свой плавучий дом – переделанный буксир с ржавой дымовой трубой. Марти по-прежнему в костюме, в руке портфель – он чувствует себя нелепо, шагая по гнилым сходням. Ред на корме, загружает моторку. В первый раз Ред забирал его в манхэттенском яхт-клубе; яхтсмены-биржевики с насмешливым любопытством разглядывали здоровяка, втиснувшегося на корму деревянной лодочки. Ред – балагур и говорун, человек-гора. Он носит клетчатые рубахи размером с одеяло для пикника.

Ред поворачивается к Марти и щурится в сумерках:

– У меня на нас двоих есть ведро миног и портативный холодильник пива.

– На мне неподходящий костюм для рыбалки.

– Пустяки. У меня в рубке висит комбинезон. На крюке слева от двери. Залезайте в него и отчаливаем. У меня для вас mucho revelaciones[1].

Марти смиряется с ролью заложника и отправляется переодеваться. Это расплата за то, что ведешь дела с человеком, который десятки лет выслеживает неверных жен и вороватых сотрудников. Одиночество и подозрительность воспитали в нем умение игнорировать общепонятные намеки вроде недовольной гримасы Марти.

Переодевшись, Марти забирается в моторку, и Ред предупреждает, что в лодке вставать нельзя. Они отчаливают и направляются в сторону Статен-Айленда. У ног Марти холодильник, несколько удочек, огромные клещи, канистра с бензином. Марти оглядывается и видит силуэт Реда на фоне городских огней, которые зажигаются над темной водой. Они держатся вдоль западного берега, оставляют далеко сбоку статую Свободы и подходят к Джерси-Флэтс – кладбищу полузатопленных корабельных корпусов, старых паромов и буксиров.

Ред говорит:

– Большинство ньюйоркцев и не помнят, что здесь когда-то были реки.

– Да, наверное, – осторожно отвечает Марти. – Хотя бывает, запашок нечистот очень даже о них напоминает.

– Если вам интересно мое мнение, Марти де Гроот, загрязненность обеих рек сильно преувеличена. Я ем все, что выловлю. Здесь лучшее место для сбора моллюсков и ловли угрей. – Ред берет удочку и насаживает на крючок наживку. – Там в ржавых остовах угри так и кишат.

– Ни за какие деньги не стал бы есть угря или рыбу из этих рек.

– Угрей лучше всего ловить по ночам, – говорит Ред. – Они плавают у дна, ищут дохлую рыбу.

– Так что вам удалось выяснить?

Ред открывает холодильник, протягивает Марти банку «Рейнгольда»{16}. От металлического ободка пахнет рыбой и йодом. Ред открывает другую банку для себя и задумчиво тянет пиво, не отвечая на вопрос Марти.

– Немцы со Статен-Айленда приезжают сюда в декабре и увозят угрей ведрами. А некоторые рыбаки из Эджуотера до сих пор добывают тут моллюсков, хотя на большей части банок это запрещено. Есть даже инспектор по охране моллюсков, патрулирует здешние воды с револьвером тридцать восьмого калибра, точно шериф небольшого городка. Я не выдумываю!

– Я вам верю.

– Случается, какая-нибудь семья, живущая в лачуге на болоте, отравится ядовитыми моллюсками, но такое бывало испокон веков.

Марти пьет пиво, силясь изобразить спокойствие.

– Расскажите мне про картину. Вы говорили, что напали на след?

Ред протягивает Марти удочку и настаивает, чтобы тот забросил крючок. Река тихо плещет о деревянные борта лодки.

– В особо тихую ночь, – сообщает Ред, – можно слышать, как угри скребутся об остовы кораблей внизу.