Последняя клятва

– Это мои дети, – повторил он. – Эрин мертва. И ни один суд в штате не откажет мне в опеке над ними.

– Только ты не годишься в отцы.

Мускул на шее Крейга напрягся. Но он тут же сглотнул и смягчил выражение лица:

– Я понимаю, в тебе борются горе и злость. Ты потеряла родную сестру. А то, каким жестоким способом тебя лишили Эрин, должно быть, стало для тебя невыносимым потрясением. Я буду молиться за тебя, – не услышав от Бри ни слова, Крейг продолжил: – Я изменился. Я теперь рукоположенный служитель, – гордо поднял он подбородок.

Бри чуть не фыркнула. Крейг – священник?

– И где ты священствуешь?

– В одной маленькой церкви в Олбани.

Почти в часе езды отсюда…

– Ты получил этот сан онлайн? – спросила Бри.

– Или ты позволишь мне повидаться с детьми, или я привлеку своего адвоката, – уклонение от ответа на вопрос подтвердило ее догадку.

– Привлекай, – процедила Бри. Она не станет облегчать ему задачу! Крейг погрязнет в юридических проволочках, а она выиграет время.

– Сегодняшний визит был визитом вежливости. Я хочу, чтобы передача детей прошла для них как можно безболезненней. А тебя, видимо, совсем не волнует их благополучие. В ближайшее время с тобой свяжется мой адвокат. Если вдруг твой разум возобладает, и ты передумаешь, дай мне знать. Вот моя визитка, – вытащив визитку из кармана, Крейг подбросил ее в воздух. Перевернувшись, визитка приземлилась на солому. А Крейг развернулся и быстро покинул конюшню.

Бри вышла следом за ним на холод, Под ее пристальным взглядом Крейг добрел по льду до седана, припаркованного посередине подъездной дороги.

Он сказал, что нашел Бога. Но Бри не надо было вешать лапшу на уши. Она прекрасно поняла: единственное, что нашел Крейг – это способ отделить паству от пожертвований. И Бри не верила в его проснувшиеся отцовские чувства. Он не интересовался жизнью детей все эти годы. Какова была его конечная цель? Что он на самом деле замышлял?

Ясно, что ничего хорошего!

Бри вернулась в конюшню, подобрала визитку Крейга и положила себе в карман.

Гнев, бушевавший в ее груди, не ослабило бы и часовое занятие йогой.

Бри послала Мэтту сообщение: «Есть где-нибудь поблизости тир?»

Мэтт ответил сразу: «Да».

«Мы можем пострелять там завтра перед встречей со Стефани?»

«Конечно».

«Спасибо».

Бри опустила мобильник в карман. Только визит Крейга мог вызвать в ней такое острое желание подстрелить что-нибудь.

Заперев конюшню, Бри замерла; ее взгляд скользнул по полям, окружавшим дом. Вокруг стояла тишина. И темень. Ни фонарей, ни светящихся рекламных щитов, ни горящих автомобильных фар. В такой кромешной темноте мог затаиться кто угодно. И Бри, конечно же, могла установить в доме охранную сигнализацию, но с этой абсолютной пустотой вокруг себя она поделать ничего не могла…

Глава восемнадцатая

Мэтт уже почти подъехал к стрельбищу. Лучи утреннего солнца заискрились на капоте его внедорожника. Мэтт покосился на Бри, сидевшую на пассажирском сиденье:

– Похоже, вы совсем не спали.

– Не спала… – отвела взгляд в окошко Бри. – Ночью объявился бывший сожитель Эрин.

– Крейг Вэнс?

– Да. Сказал, что хочет забрать детей, – брови Бри выгнулись в скорбную линию, пока она пересказывала Мэтту разговор с Крейгом. – Было время, когда Эрин истово желала, чтобы Крейг стал ей мужем и отцом ее детей. Но все закончилось в ту ночь, когда он ее избил.

– У вас имеются весомые доказательства того, что он не годится на роль опекуна?

– Нет, – вздохнула Бри. – Я уже позвонила утром одному адвокату по семейным спорам. Крейг может подать петицию об установлении отцовства, и суд по семейным делам, скорее всего, постановит провести ДНК-тест. А Эрин нет в живых, она не оспорит ходатайство Крейга.

– И он оформит опеку.

– Да, – голос Бри наполнился горечью. – В случае возражения Люка детей разлучат, как в свое время разлучили с сестрой и братом меня.

– Как же такое произошло? – Мэтт даже представить себе не мог, каково это – в одночасье лишиться родителей, сестры и брата.

Бри поколебалась.

– Эрин и Адама воспитывали бабушка с дедом. А я была трудно управляемым подростком. Плохо вела себя в школе. Часто дралась. Закатывала истерики. Больше всего мне запомнилось с той поры неодолимое ощущение того, что буквально все – моя жизнь, настроение, эмоции – не поддавалось контролю. Бабушка с дедушкой были уже довольно пожилыми людьми, да и отменным здоровьем не отличались. Они не могли со мной справиться. И тогда меня вызвалась взять к себе тетя в Филадельфии.

– Вы были старше Адама и Эрин, и смерть родителей, наверное, травмировала вас сильнее, чем их.