Последняя книга, или Треугольник Воланда. С отступлениями, сокращениями и дополнениями

Май назван на первой же странице романа: «Да, следует отметить первую странность этого страшного майского вечера»… «Майским солнцем» освещен бор за окном Ивановой клиники… В мае, рассказывает мастер Ивану, он встретился с Маргаритой… И Маргарита, проснувшись в фантастическую пятницу, вспоминает, что с мастером она познакомилась ровно год назад — «день в день»; стало быть, эта колдовская пятница во второй части романа действительно в мае…

Тем не менее были в истории романа попытки и другого расклада событий. В одной из тетрадей второй редакции, и именно 6 октября 1933 года (дата проставлена), Булгаков делает «разметку глав», тщательно расписывая действие… по июню! Приведу соответствующий фрагмент, помнится, не публиковавшийся:

«1. Седьмое доказательство. <22-го июня> апрель[523], вечером. Четверг?

2. Иванушка гонится за Воландом. 22.VI вечером.

3. Дело было в Грибоедове и психиатрическая лечебница. 22. VI ночью.

4. Степа Лиходеев. День 23.VI.

5. Арест Босого. День 23.VI.

6. В кабинете Римского. День 23.VI.

7. В цирке. Вечер 23.VI.

8. Босой в тюрьме. 23.VI. Вечер, ночь.

9. Возвращение Внучаты[524] и бегство Римского. 23.VI. Ночь.

10. Иванушка в лечебнице приходит в себя и просит Евангелие вечером 23.VI. Ночью у него Воланд. <…>»

Обратите внимание: действие не просто помечено июнем — Воланд в этой редакции появляется в Москве 22 июня. Это день летнего солнцестояния. Может быть, писатель пробовал здесь найти образно-поэтическое решение времени в своем романе? Как-то соотнести жаркий день в Иудее и самый длинный летний день в Москве? Пасхальное полнолуние нисана и российское летнее солнцестояние?

Рядом с первым упоминанием даты 22 июня помета: «четверг» — с вопросительным знаком. Почему — четверг и что означает вопросительный знак? Потому, прежде всего, что в 1933 году, когда Булгаков делает эту «разметку», день 22 июня выпадает на четверг. У писателя перед глазами календарь. А вопросительный знак означает, что календарное это решение писателя не устраивает. Далее в этой самой «разметке глав» все настойчивее выдвигаются значимые для романа дни недели:

«14. Маргарита (день в пятницу). Шабаш. Обручение. <…>

17. Маргарита просит помощи для поэта. Ночь 24–25 VI. <…>

19. День 26 VI. Возвращение Степы. Выпуск Босого. Следствие у Иванушки. <…>

21. Полет. Понтий Пилат. Воскресенье»[525].

Но теперь числа решительно не совпадают с днями недели. Если 22-е — четверг, то 24-е не может быть пятницей, это суббота, а если 24-е — пятница, то 22-е может быть только средой. С другой стороны, если 24-е — пятница, то 26-е — воскресенье, а следующий затем ночной полет — это полет навстречу понедельнику. Тогда как в «разметке» и полет и встреча с Пилатом помечены воскресеньем. Думаю, уже здесь, как и в канонической редакции романа, речь идет о ночи на воскресенье…

Июнь в планах романа оказался недолговечным. Уже в 1934 году временем действия в «московских» главах становится май, теперь уже окончательно. В последней тетради второй редакции — в предчувствии редакции третьей — новая «разметка глав»:

«1. Никогда не разговаривайте с неизвестными. Вечер 8-го мая (среда?). <…>

3. Седьмое доказательство. (Вечер 8-го мая.)[526]

4. Погоня. Вечер 8.V.

5. Дело было в Грибоедове. Ночь с 8.V. на 9.V.

6. Степа. День 9.V.

7. Волшебные деньги. День 9 мая. <…>

9. Вести из Владикавказа. 9.V.

10. Гроза и радуга. Вечер 9 V.

11. Черная магия. Вечер 9 мая.

12. Полночное явление. Ночь 9–10 (V) с четверга на пятницу <…>»[527].

Май… Так случилось, что в мае этого самого 1934 года в Москве стояли небывало жаркие дни. Это отразилось в Дневнике Е. С.: «11 мая… Сильнейшая жара… 12 мая… Ночью жара сменилась похолоданием»[528]. Тогда, наверно, и родилась мысль: если не подходит апрель, поскольку в Москве не может быть такого жаркого апрельского дня, какой представлялся писателю в воображаемой Иудее… если не подходит июнь, слишком удаленный от Страстной пятницы… то май решал всё!

По-видимому, писателю был нужен жаркий день. Жаркий, предгрозовой московский день, в мареве которого, прямо из воздуха у Патриарших, мог соткаться клетчатый, возникнуть Воланд и, взламывая московскую действительность, прорезаться во всей своей бесспорности день в Иудее почти две тысячи лет назад…

И еще одно очень немаловажное обстоятельство предъявляло свои требования к выбору времени действия в романе. Весенний бал полнолуния, который дает Воланд, — это ведь аналог Вальпургиевой ночи в «Фаусте» Гете. Не случайно мессир вспоминает свое посещение Германии «в тысяча пятьсот семьдесят первом году» и встречу с некой «очаровательной ведьмой» «в Брокенских горах, на Чертовой Кафедре» — именно там, где, по поверью, собираются ведьмы в Вальпургиеву ночь и куда Мефистофель приводит Фауста Брокен точечно отметился и на самом балу: «Клянусь, что мы терпим последние минуты», — шепчет Коровьев. — «Вон группа брокенских гуляк. Они всегда приезжают последними. Ну да, это они»[529].