Последняя книжная лавка в Лондоне

– Тебя стоит дождаться, Джордж Андерсон, – уверенно объявила она и ее пульс участился.

Он поднял свободную руку, нежно коснулся ее левой щеки и наклонился к губам. Это был сладкий, нежный поцелуй, который лишил ее всех мыслей.

Он не был таким нетерпеливым, как Саймон Джонс из Дрейтона, и Грейс обрадовалась этому.

Джордж был не таким человеком. Он был заботливым и внимательным и вкладывал душу во все, что делал. Хотя поцелуй был нежным и легким, он затронул ее сердце, которое теперь навсегда будет принадлежать ему.

– Хорошего вечера, моя прекрасная Грейс, – пожелал он и провел указательным пальцем по ее подбородку, на секунду задержавшись, прежде чем с сожалением отпустить. – Я с нетерпением буду ждать твоего следующего письма. Обещай мне, что ты будешь в безопасности.

– Только если ты сделаешь то же самое, – парировала она и, посмотрев в его глаза, сразу же потерялась в них. – Я уже с нетерпением жду твоего возвращения.

Он ухмыльнулся ей, сверкнув белыми зубами в темноте. Грейс толкнула входную дверь, напугав Вив и миссис Уэзерфорд, которые стояли в прихожей на удивление близко к выходу.

Миссис Уэзерфорд виновато посмотрела на потолок, когда Грейс закрыла дверь.

– Пьете чай в прихожей? – поддразнила Грейс.

– Ой, да прекрати, – махнула рукой Вив. – Ты прекрасно знаешь, что мы пытались подслушать. С вашей стороны было довольно невежливо говорить так тихо, что мы не смогли расслышать ни слова.

Снаружи заурчал двигатель такси, собираясь унести Джорджа прочь. Кто знал, когда они снова увидятся? Через месяцы, если им повезет.

Она прикоснулась пальцами к своим губам, где все еще ощущалось тепло его поцелуя. Она собиралась с радостью ждать его эти месяцы. Даже годы, если потребуется.

Не было другого такого человека, как Джордж Андерсон.

– Ну что же, – начала миссис Уэзерфорд и резко выдохнула от нетерпения. – Пожалуйста, расскажи нам о свидании.

Поскольку пожилая женщина впервые была в таком хорошем настроении с тех пор, как Колин уехал на войну, Грейс не могла не поделиться всеми подробностями. Ну, почти всеми. Их первый поцелуй она все же сохранила только для себя, скрыв его в своем сердце.

В Рождество Грейс так не хватало многих предметов роскоши, которыми она наслаждалась в Лондоне в прошлом году. Колядующие отсутствовали на улицах из-за постоянных бомбежек. Из всех театров, которые когда-то могли быть открыты, теперь работали лишь некоторые, и располагались они далеко друг от друга. Многие из них закрылись из-за повреждений.

Но каким-то чудом Грейс и Вив удалось попасть в канун Рождества на спектакль – пантомиму, праздничную пьесу, которая напомнила им о детстве, хотя постановка была намного лучше, чем у них в Дрейтоне. В день Рождества миссис Уэзерфорд, как всегда, следуя правилам экономии топлива, засунула в духовку глиняную посуду в попытке приготовить всю еду сразу, что было большим достижением в свете пиршества, которое она приготовила.

Миссис Уэзерфорд всегда хорошо справлялась в условиях нормирования на кухне. Так было и на этот раз. Правительство удвоило пайки чая и сахара для подготовки к Рождеству, и миссис Уэзерфорд успешно использовала и их в дополнение к своим секретным запасам.

Она приготовила пирог с патокой, пудинг с инжиром и рождественский пирог, хотя в последнем отсутствовала большая часть сухофруктов, обычно преобладавших в кондитерских изделиях. Все это было украшено матовыми кусочками падуба. Его матовость была достигнута путем вымачивания восковых зеленых листьев в английской соли – праздничное предложение от Министерства продовольствия.

Хотя миссис Уэзерфорд, казалось, оставалась в приподнятом настроении, Грейс видела трещины в ее наигранной веселости. Это происходило в те моменты, когда она думала, что никто не смотрит, когда улыбка исчезала с ее губ и страдальческий взгляд искажал черты ее лица во внезапном приступе агонии.

Грейс была знакома эта боль.

Боль потери.

Боль за Колина.

Его отсутствие ощущалось как отсутствие конечности. Нет – как пропавшее сердце.

Его улыбка, его доброта, его свет – без него Рождество никогда уже не будет прежним. И никакое количество матовых листьев падуба или раскрашенных газетных гирлянд не могло этого исправить.

Хотя в тот год они решили не делать подарков в свете экономии для военных нужд, три женщины все-таки приобрели кое-что друг для друга. Миссис Уэзерфорд купила душистое мыло и для Грейс, и для Вив. Вив связала им обеим толстые шарфы, а Грейс удалось раздобыть для миссис Уэзерфорд и Вив немного шоколада. Он был завернут в вощеную бумагу, так как фольга теперь использовалась для военных целей, а шоколад был более рассыпчатым и менее сладким, чем раньше. Но, увидев, как они сияют от восторга, открывая свои подарки, Грейс поняла, что шоколад все равно всегда будет шоколадом, независимо от того, как его сделали.