Последняя кража

– Ну, мы же договорились. Моя зажигалка за твои побрякушки. Плеер считай платой за завтрак, – усмехнувшись, я взял сэндвич и разом откусил почти половину, не прекращая с насмешкой смотреть на неё в упор. Если и можно заставить себя не думать, что привело нас в этот момент, то с помощью напускной наглости. От вспыхнувших в её глазах голубых искр кусок хлеба встал поперёк горла, и я едва не подавился.

– А почему севший? – поймала меня с поличным Софи, щёлкнув на кнопку включения. – Ты что, слушал мои сборники?

– И почти сразу уснул от этого тухляка, – соврал я, с трудом проглотив кусок во рту.

Поджав губы, она сгребла серьги и цепочку, пряча их в карман шорт. Закончив сервировку стола кофе и булочками, села напротив, обнимая ладонями чашку. Я сам не замечал, как быстро уплетал сэндвичи, то ли действительно проголодавшись, то ли спешно закусывая стресс.

– Ты бы поторопился. Потому что мне надо собираться в редакцию. Ночь на диване и кофе – достаточная плата за твоё вчерашнее геройство? – она совершенно очевидно пыталась избавиться от моего грязного общества, и винить её было не за что.

– Увы, – я пожал плечами, собираясь с мыслями для озвучивания плохих новостей. – Прости, милая, но ты берешь внеплановый отпуск.

– Что это значит? – нахмурилась Софи, чинно пригубив чашку с кофе.

Я с сожалением оторвался от поглощения долгожданной еды, отложив недоеденный кусок. Пора говорить серьёзно и максимально понятно, чтобы даже до блондинистой головы дошло.

– Это значит, что мы с тобой – оба – в полном дерьме, Аттвуд. Ты даже не представляешь, каком. Половина блэксайдовцев шерстят каждую улицу в поисках моей разбитой рожи и твоей золочёной жопки. Слышала вчерашние угрозы Фредди? Он назначил награду за наши головы, так что явно настроен добиться своего. Если кто-то узнает твой адрес… Если только ты мелькнёшь в каком-то супермаркете, на заправке, да хоть просто высунешь нос – они придут за тобой, и вряд ли второй раз нам повезёт так же, как вчера.

Софи напряжённо закусила губу и опасливо втянула голову в плечи. Правильно, девочка, тебе стоит бояться. Лучше вспомни про инстинкт самосохранения, который вчера так успешно послала гулять.

– И что ты предлагаешь? Уехать из города? Я не хочу, здесь мои родители, любимая работа, Пушок…

Она шмыгнула носом, и у меня неожиданно сильно дёрнуло под рёбрами от жалостливого выражения её лица. Ебучие золотожопы, она боится за тупое животное, а не за свой хорошенький зад! Ладно, если мозги тут есть только у меня, придётся нажать сильнее.

– Ничего с твоим котом не будет.  И с тобой тоже. Вот для этого я и здесь.

– В каком смысле?

– Самом прямом. Неделя, максимум две, и основная часть блэксайдовцев забьют болт на всю эту историю. Останутся только сам Фредди и его прихвостни. Но нужно переждать. И придумать, как нейтрализовать этого урода. А пока нам обоим лучше сидеть здесь, и сидеть максимально тихо.

Софи с глухим обречённым стоном облокотилась на стол, растирая виски.

– Я не могу. У меня же работа, мне две рукописи надо прочитать до конца месяца…

– Аттвуд, ты глухая? Твои сраные рукописи точно не важней твоей жизни. Или тебе для убедительности рассказать, что было с последней попавшей в лапы Фредди и его дружков девкой? – жёсткий тон подействовал: она с отвращением передёрнулась, морща точёный нос. – Так что звони на работу и говори, что заболела, или ещё какую хрень. Мне похуй. Но ты не выйдешь из этого дома, пока мои парни не подтвердят, что Блэксайд успокоился, а эта козлина затихла в своей норе. И будет неплохо, если мне не придётся привязывать тебя к батарее, – как можно более строго обозначил я, использовав все доступные властные нотки. Удивительно непонятливая девчонка, из-за которой мы оба окажемся в канаве.

Всё бы ничего, если бы от короткой мысли связать её не стало так тесно в джинсах. Ох, это будет охрененно долгая неделя.

– И как же вы добьётесь, чтобы этот… Фредди затих? – с едва слышным ужасом поинтересовалась Софи, многозначительно проводя пальцем по горлу. Что ж, кажется, она не заметила этой маньячной вспышки, которая наверняка отразилась у меня на лице – или, скорее, не правильно её поняла.

– Твою мать, я так похож на убийцу? – от бессилия исправить то, что она про меня думала, хотелось и смеяться, и выть. И за что мне это наказание: сидеть и объяснять ей прописные истины? – То, что я сплю с ножом, не значит, что я способен выпустить кому-то кишки. Как и никто из моих парней. Мы не насильники, не киллеры. Да, я привык брать чужое. Но поверь, с тобой просто произошла ошибка, грубый просчёт. Если бы знал, чей это дом… Ты же моя одноклассница, Соф. Неужели ты помнишь меня, как последнюю тварь?

Она вздрогнула, поднимая взгляд от созерцания своей чашки, и новый вдох застрял в глотке от света этой радужки.