Последняя, кто умела лгать (СИ)

У неё есть один час, чтобы принять решение. Три дня, чтобы не передумать. И нет времени для того, чтобы жалеть себя. Жалость? Какое отвратительное чувство. Гермиона считала, что уже давно искоренила его в себе. Она сложила лист в несколько раз и запрятала во внутренний карман. Головная боль вновь напомнила о себе, усилившись в несколько раз. Иногда девушке казалось, что они играют в немую игру — кто кого. Только Гермиона старалась не обращать внимание на пульсирующую боль: игнорировать жжение внутри черепной коробочки, когда та начинала усиливаться с геометрической прогрессией. Но что ей делать сейчас? Чудотворных зелий Снейпа больше не осталось и самого зельевара нет. Было бы очень кстати, чтобы он появился в поместье в ближайшие несколько часов.

Чёрное платье начало больно сжимать рёбра, вонзаясь швами в кожу. Каблуки впились в пятки, пока мантия стала неподъёмно тяжелой. Кое-как встав с дивана, Гермиона направилась к выходу из дома. Хмурые тучи затянули небо, опять начался снег. Когда-то она так любила зиму. Ей нравились маленькие невесомые снежинки, которые таяли со скоростью света на тёплой веснушчатой коже. Маленькая Гермиона заливалась звонким смехом, падая в объятия отца, который вместе со своей дочуркой делал снежных ангелов. Беззаботное детство растворилось беспощадными осенними дождями, а потом и вовсе умерло под тонной льда. Некогда любимый, снег возрастил новую Гермиону подобную себе — холодную и недружелюбную.

Пустой взгляд следит за дрожью в левой руке. Она пытается её унять, но не выходит. Перед глазами вновь всплывают все убитые ею, дрожь усиливается. Тихо ругаясь под нос, ещё раз встряхнула рукой и бессильно выдохнула. Ничего не помогает, просто нужно подождать. Только вот времени нет: совсем скоро прибудут её бывшие сокурсники, которых Гермиона будет вынуждена окунуть в реалии нового мира. Она уже в голове прокручивает то, что скажет им: взрослая жизнь не пестрит яркими красками — в ней лишь переплетаются серая мораль и лучи Непростительных.

— Мисс, — старый эльф поклонился перед Гермионой, — к Вам гость. Мистер Ориан Паркинсон.

— Проводите его в мой кабинет.

Она ещё раз посмотрела на свою руку и, крепко сжав её в кулак, вернулась в дом. Кабинет, который девушка уже называла своим, находился на третьем этаже поместья. Гермиона иногда засиживалась тут сутками за изучением старых книг, а временами приходила сюда, чтобы поспать. Бывали дни, когда одежда Гермионы пропитывалась кровью, а в глазах отпечатывались десятки трупов, которые теперь повисли на её душе. В такие вечера она не хотела возвращаться в свою комнату: не хотела, чтобы то маленькое пространство, где она оставалась собой, превращалось в тюремную камеру.

— Ориан, — Гермиона отворила дверь ногой, — я думала, что ты уже давно коротаешь вечерок где-то в пабе. Слышала, что в Австрии неплохое пиво.

— Ты выбрала уже? — Паркинсон гневно смотрел на неё.

— Ты о чём, Ориан? — Гермиона прошла мимо мужчины и разместилась за письменным столом.

— Я хочу, чтобы это была Мишель. Я хочу, чтобы Лорд понимал всю преданность нашей семьи.

— Это не твоего ума дела, Ориан. Наверное, Тёмный Лорд всецело доверяет мне и считается с моим мнением, раз поручил мне это дело.

— Ты — соплячка! Я не понимаю, чем ты подкупила нашего Лорда, и почему он так слепо доверяет тебе, — от злобы из его рта начали вылетать слюни. — Ты сделаешь так, как я тебе говорю. Иначе…

— Что? Что ты мне сделаешь? Ты вздумал мне угрожать? — девушка медленно подняла глаза на Пожирателя. — Мне кажется, что ты начал забываться.

— Мерзкая шлюха! Аларте…

— Экспеллиармус! — опередила Гермиона, вскочив на ноги. — Ты как посмел, ублюдок?

— Это должна быть Мишель! — безумный крик Паркинсона оглушал. — Мишель!

— Дементор! Вы решили сегодня по очереди учить меня жизни?

Гермиона смотрела на мужчину, который катался по полу и продолжал дальше выкрикивать имя жены. Прежде она встречалась с Орианом только на собраниях, перекидывалась парой фраз и всё. От Беллатрисы слышала, что Паркинсон — отличный дипломат, поэтому всегда отвечает за переговоры и политические дела. Но доверять словам той, которая является одной из самых обезумевших в их своре — дело сомнительное, и теперь Гермиона в этом убедилась. Ориан не менее чокнутый, чем Белла.

— Вставай! — она схватила его за шиворот мантии. — Ещё раз ты позволишь себе говорить со мной в подобном тоне — я заставлю тебя заткнуться навеки. Ты понял?

— Не думай, что твоя жизнь будет всё время такой безоблачной. Когда-то ты отвернёшься, и твоё сердце остановится.

— Пошёл вон, сволочь.

Пожиратель ушёл, плюясь последними каплями яда в Гермиону. Оставалось лишь догадываться, кто больше разочарован исходом этой встречи. Тиканье настенных часов напоминало девушке о том, что ей нужно, как можно быстрее, собраться и спуститься вниз — «новобранцы» вот-вот постучатся в дверь. Такие же дети, как и она. Хотя нет, Гермиона Грейнджер — не ребёнок. Давно нет.