Последняя, кто умела лгать (СИ)

— Неужели ты ещё не понял, что тебя все обыграли. Гермиона никогда не склоняла перед тобой голову, а они, — он указал на Пожирателей. — Никогда не верили в тебя и твою победу. У тебя был ещё один верный слуга — Снейп, но и он не был твоим цепным псом. Он не служил тебе.

— Мне плевать! Плевать, кто из них мне служил, а кто нет! Мне плевать на то, какой план в голове у себя строили Снейп и девчонка. Он не удался. Один давно мёртв, а вторая сдохнет совсем скоро — сразу после тебя. Как видишь — им любовь так же не помогла, как и твоей грязнокровной мамаше!

— Он удался, — Гарри говорил спокойно и уверенно. — И ты знаешь об этом, но боишься признаться в этом. Боишься признаться в том, что тебя обыграла маглорождённая ведьма. Не можешь поверить в то, что она столько лет лгала тебе.

Её кости ныли, но не так сильно, как душа. Она лежала на груде разбитого стекла и отчётливо слышала разговор Поттера и Реддла. Гермиона слышала, как они упоминают Северуса и слёзы вырвались из глаз. Она вспомнила, как читала дневник Снейпа, в котором тот так много лет обращался к Лили Эванс — матери Гарри. А еще она знала о парном патронусе профессора и Лили. Он любил её всю жизнь, и каждый его выбор был осознанным. Северус жил с глубоким чувством вины, пытаясь искупить его.

Она коснулась ладонью лица, утирая горькие слёзы и сжав зубы, поднялась на ноги. Волан-де-Морт стоял к ней спиной, продолжая свои жалкие попытки задеть Гарри за живое. Но каждое его слово задевало Гермиону — всё, что тот говорил, отдавалось болью под рёбрами. Где-то в потаённых уголках почерневшей души.

— Реддл! — вскрикнула девушка, что было силы, отвлекая того на себя. — Посмотри на меня, жалкий сукин сын!

— Неужели…

— Авада Кедавра! — в этот раз её Непростительное было наполнено самым искренним и неподдельным желанием убить.

— Бомбарда Максима! — послышался крик Поттера, который направил палочку в спину Волан-де-Морта.

Они наслали диаметрально противоположные заклятия. Гермиона знала, что Поттер никогда не прибегал к Непростительным, в отличие от неё. Столько людей погибли от её руки, так пусть же последним будет тот, кого она так отчаянно ненавидела, кто научил её так искусно лгать, и кто сам попался на эту ложь. Яркий зелёный луч попал в самое сердце, заставляя красные глаза померкнуть. Хлопок и уже бездыханное тело Волан-де-Морта превратилось в горсть пепла.

Тишина. Гостиная поникла в гробовом молчании, пока все присутствующие тут пытались поверить в реальность произошедшего. Случилось то, о чём многие из них мечтали очень давно и то, что другим даже не снилось. Тёмный Лорд побеждён, а гостиная усыпана телами. Гермиона наконец-то опустила палочку и просто села. Опустилась на том же месте, где только что стояла, направив волшебное древко на своего заклятого врага. Волан-де-Морт был её врагом, в первую очередь.

— Я смогла… Смогла, Северус, — прошептала очень тихо, обнимая себя за колени. — Мы смогли.

Теперь она чувствовала не только гнетущее чувство одиночества, но и душевную пустоту. Гермиона дошла до конца игры и даже осталась жива, но что дальше? Это, как выполнить миссию, после которой нет продолжения. У неё нет дома, куда она могла бы вернуться. У неё нет людей, к которым она могла бы вернуться. У неё нет мечты. У неё нет ничего.

Она подняла голову и ещё раз взглянула на то, что осталось после Тома Марволо Реддла — человека, который считал, что у него есть всё. От него осталась просто горсть мусора, которая развеется с легким дуновением ветра. А что осталось бы после самой Гермионы? Она неуверенно посмотрела в сторону толпы, которые начали обниматься.

Малфои обнимали своего сына, а лицо Нарциссы блестело от пролитых слёз. Нотты обнимали Тео, а рядом с ними стояла Пэнси с Мишель. Астория и Дафна помогали Оливии залечивать раны отца, пока Винсент и Грегори успокаивали своих матерей. Эти люди были счастливы ровно настолько, насколько они были разбиты. Лишь так может выглядеть счастье в таких условиях — оно не может быть абсолютным.

Гермиона понимала, что чувствуют все вокруг, но так сильно боялась понять саму себя. Она не знала, что происходило внутри неё, что говорило сердце и что шептала израненная душонка. Она заметно напряглась, когда увидела приближающегося Гарри. Они не виделись очень давно, а уж тем более не разговаривали. Все нити внутри неё были натянуты до предела — она видела в Поттере всех ею убитых людей. Всех тех, кого они знали и любили, и начинался этот список с Джинни Уизли.

— Привет, — он сел возле неё. — Ты как?

— Ты лгать не умеешь, Гарри. Тебе неинтересно это, — Гермиона не могла посмотреть ему в глаза. — Тебе-то и сидеть возле меня не особо приятно.

— Я не могу тебя простить за одну минуту, Гермиона…

— Ты не простишь меня ни сегодня, ни завтра, никогда, — перебила она. — И я тебя не собираюсь просить о прощении, Гарри. Ты знаешь, что в том, что случилось, есть твоя вина. Во всей этой истории, которая тянулась так долго, есть твоя вина и вина всех тех, кто отверг меня.

— Я…