Последняя любовь лорда Нельсона

Ее придумал Актон. Следовало дать указание коменданту сиракузской гавани и составить его таким образом, чтобы тот подумал, что подчиняется приказу короля, оказывая тайную помощь Нельсону. Но текст приказа должен быть темным и допускать различные толкования. Если Франция потребует удовлетворения за нарушение договора, можно будет возложить вину на коменданта. Чего стоила жизнь одного-единственного человека, когда на карту была поставлена вся Европа!

Все проголосовали за это. Взялись за составление текста. Вертели, примеряли и взвешивали каждое слово.

Склонившись над большим, покрытым зеленым сукном столом, бледные от страха, с печатью замышляемого ими вероломства на лицах, эти правители целого народа, сдвинув головы, сговаривались предать ни в чем не повинного человека. Их хриплые голоса доносились до слуха Эммы.

Как ей все это было противно! И кто мог быть уверен, что комендант гавани не заметит двусмысленности приказа. И тогда все будет потеряно…

В ней нарастал необузданный гнев. Ее сердила трусливая низость этих людей, их жалкий страх, их хитросплетения. Ею вдруг овладело пьянящее желание сделать что-нибудь, как-то им помешать. Она тихо встала и покинула комнату.

Глава тринадцатая

Она нашла королеву сидящей в постели среди бумаг, рассыпанных по одеялу, по приставленному к изголовью столу, по полу.

Мария-Каролина сразу же догадалась, что случилось что-то важное.

— Известия от Нельсона? — воскликнула она навстречу входящей Эмме. — Быстро, не мучь меня долгими предисловиями! Скажи мне все!

Эмма подошла к ней, приглушила голос:

— Нельсон здесь!

Смертельно побледнев, Мария-Каролина вскочила:

— Здесь? — повторила она, запинаясь. — Он, он разбит, не правда ли? Так как иначе… гремели бы пушки, звонили бы колокола…

— Он не разбит, ваше величество! Но если вы позволите вашим министрам действовать на свое усмотрение, если вы не вмешаетесь сами, он не победит никогда!

Она быстро рассказала ей обо всем. Королева слушала ее внимательно и с интересом. Возбужденная, она вскочила с постели и в длинных ночных одеждах бегала по комнате.

— Что я могу поделать? — воскликнула она, когда Эмма закончила свой рассказ. — Министры правы. Если мы нарушим договор, нам это может стоить трона!

Эмма кивнула.

— А если вы не нарушите его, вам это обойдется не дешевле. Убийцы Марии-Антуанетты уже в Риме. Если Нельсон даст их флоту вернуться в Тулон, они будут представлять опасность для Сицилии, последнего прибежища вашего величества. Вся Италия станет по милости Франции республикой. Вы полагаете, что в этой республике будет место Бурбонам? — Она сурово взглянула на Марию-Каролину. — Может быть, только для нескольких могил. Как одна австриячка вышла из Парижского собора, чтобы положить свою голову под нож гильотины, так и перед другой австриячкой отворятся двери неапольского викариата…

— Довольно, миледи! — закричала Мария-Каролина, прикрыв лицо руками. — Как вы смеете!

Эмма холодно отвесила поклон.

— То, что я говорю — правда, ваше величество. Или, по крайней мере, то, что я считаю правдой!

Королева выпрямилась:

— Вы думаете, я боюсь? Меня страшит судьба моих детей. Обо мне самой… Моя сестра доказала, миледи, что дочери Марии-Терезии умеют умирать. Ну, к делу! Что требуется от меня?

— Министры считают излишним докучать вам судьбой Нельсона и Англии, — ответила Эмма язвительно. — Но мне думается, что я лучше знаю королеву Неаполя. Мария-Каролина не из тех, кто способен покинуть в беде друга, которого сам позвал. Я прошу ваше величество дать властям указ открыть Нельсону гавани Сицилии!

Направив на Марию-Каролину горящий взор, она указала на письменный стол. И как бы повинуясь непреодолимому побуждению, королева села и начала писать, бормоча про себя слова:

«Приказ коменданту сицилийской гавани гостеприимно принять эскадру адмирала Нельсона, снабдить ее водой и провиантом, помочь ему в ремонте кораблей и всем необходимым!»

Она хотела расписаться. Но вдруг отбросила перо, скомкала лист, вскочила.

— Я не могу! От этого зависит не только моя судьба, но и судьба моих детей, всего моего народа. Ни слова о моих обязательствах перед Англией! Иногда короли не имеют права сдерживать свои обещания. Не настаивайте больше, миледи, это невозможно.

Она сделала прощальный жест. Но Эмма не уходила. Она села на место Марии-Каролины и взяла чистый лист.

— Время не терпит! Не благоугодно ли будет ее величеству читать сразу же то, что я пишу?

И под взглядом удивленной королевы, глядевшей из-за ее плеча, она принялась быстро писать: