Последняя любовь лорда Нельсона

Торжественной, достойной величия этого момента должна была быть встреча. Так ей мечталось об этом. Теперь все было загублено. Она хотела встать, извиниться перед Нельсоном. Но когда взглянула на него… Ей стало легче, когда она наконец смогла заплакать.

Плакать… над его искалеченным телом, над его погибшим лицом, над владевшей всем его существом глубокой печалью.

А он смиренно стоял перед ней, не осмеливаясь поднять на нее глаз. Он, победитель…

Она пыталась улыбнуться ему сквозь слезы. Взяла его руку. Нежно гладила ее. Старалась найти для него доброе слово…

Но он не отвечал. Он стоял молча. И ей тоже отказал голос. Между ними повисла страшная тишина…

Вошел король. В свойственной ему псевдодеревенской манере он громко приветствовал, «спасителя Бурбонов» и «освободителя Италии».

— Нельсон!.. Нельсон!

Все еще кричал народ, гремели пушки, звучал гимн бога морей. Гимн этого несчастного бога.

* * *

Фердинанд осмотрел «Вэнгард», нашел слова утешения для раненых, попросил представить ему капитанов флота, в том числе и молодого командующего «Талии» Джошуа Несбита, пасынка Нельсона.

Потом Нельсон взошел на королевский барк, где его встретил с почетом адмирал Караччоло, его соратник по Тулону. Сопровождаемые музыкой, под гром орудий цитадели, под звон колоколов и радостные крики лаццарони, густыми толпами расположившихся на набережных, вошли они в гавань Неаполя.

Ступив на сушу, Нельсон впервые обратился к Эмме. Протянув ей руку, он просил у нее позволения сопровождать ее. Впервые поднял он на нее свой глаз, и взгляд его был многозначителен. Залившись румянцем, она подала ему руку и последовала за ним сквозь плотно окружавшую их ли кующую толпу. Король, сэр Уильям, двор… никто не подумал о ней, ее пытались оттеснить в сторону, чтобы видеть Нельсона.

Эмма и Нельсон шагали рука об руку по празднично разукрашенным улицам, под балдахином горящего в вечерних пурпурных лучах неба. Перед ними толпы одетых в белое девушек осыпали их путь цветами, мальчики выпускали из клеток сот ни плененных птиц, возвращая им свободу в день, когда Неаполь чествовал своего освободителя. Толпы слепых стремились коснуться их одежд, женщины целовали их плечи, щеки, старики бросались перед ними на землю, стараясь, чтобы они перешагнули через них. Какой-то ирландский монах-францисканец встал на их пути и в пламенной речи требовал от Нельсона уничтожить антихриста, предрекая ему завоевание Рима[17].

Нельсон с трудом расчищал дорогу себе и Эмме, не выпускал ее руки. Она должна была разделить с ним все изливавшиеся на него похвалы, все это бурное, восторженное поклонение. Догадывался ли он, что она сделала ради него? Может быть, он хотел продемонстрировать свою благодарность ей перед всей Европой? Он шествовал как король, как победитель. А она была его королевой.

Весь Неаполь знал ее, приветствовал ее, восхищался ее красотой. Сравнивал ее с златокудрой Мадонной, подарившей человечеству Спасителя…

Когда процессия достигла палаццо Сесса, была уже ночь. Войдя под портал, Нельсон повернулся к толпе, молча приподнял в знак благодарности шляпу и быстро потянул за собой Эмму. Его, казалось, угнетала свойственная южанам избыточность восторгов и приветствий.

Но крики толпы продолжали доноситься до них. Непрерывно звучали их имена, и народ не успокоился до тех пор, пока оба они не вышли на балкон. И тогда тысячи голосов слились в единый, далеко разнесшийся приветственный крик.

И это словно послужило сигналом: у подножия дворца вспыхнул яркий свет, побежал вверх по стенам, залил все здание ослепительным потоком. А высоко на крыше в окружении сияющего лаврового венка горело имя Нельсона, как бы в расточительном изобилии изливая на старый город свет победы.

Неаполь ответил. Потоки света осенили все уголки города. От благородной вершины Капа ди Монте до украшенных серебряными пряжками лодыжек Ривьеры ди Кьяйя улыбающаяся Партенопейя укуталась в праздничный наряд, сотканный из солнц и звезд…

На балконе Эмма стояла рядом с Нельсоном. Там она впервые по-настоящему увидела его таким, каким он стал за эти пять лет.

Он был некрасив, невелик ростом, калека. Но в героическом ореоле, озарявшем его, он казался ей прекрасным. Шрамы, полученные в боях, облагораживали его. Он возвышался надо всеми известными ей людьми, как благородная вершина горы, покрытая зеленым лесом, над низкими песчаными барханами бесплодной пустыни.

Исчезли трезвые размышления и холодный расчет — словно упали цепи, которыми опутывала ее жизнь. Тепло, исходившее от Нельсона, вновь пробудило мечты ее одиноких ночей.

Она любит его. Так, как не любила никогда раньше. Любовью, которая опаляла ее тело огнем горячего желания, наполняла ее душу чистым светом благоговения.

Он внезапно повернулся к ней, указал на окружавшее их сияние и остановил на ней долгий взгляд.

— Всем этим я обязан вам! Вам! Вам!

Она покачала головой:

— Я смогла лишь убрать пару камешков с вашего пути. Не больше. Сама победа…

Он резко прервал ее:

— Я никогда не пришел бы к ней без вас! И Англия обязана всегда помнить об этом!

Она тихонько улыбнулась про себя: