Последняя милость

— Хорошо. Сюзанна. В начальной школе у меня была соученица по имени Сюзанна. Она меня постоянно обижала.

— Неужели? — Бювуар с трудом сдерживал смех. — И сильно она вас обижала?

— Очень сильно.

— Неужели била?

— Она постоянно дразнила меня. В течение четырех лет. Она буквально преследовала меня, и я «скрывался от нее в аркадах лет, бежал по лабиринтам без огня путями памяти, где слез остался след».

— Полагаю, что последняя фраза была цитатой? — уличил шефа Бювуар.

— Боюсь, что да. Из «Гончей Небес» Френсиса Томпсона[83]. Как бы там ни было, она научила меня тому, что слова могут ранить и иногда даже убивать. Правда, иногда они могут и исцелять.

К этому времени они уже подошли к двери и позвонили в нее. Она почти сразу же открылась.

— Месье Лайон, — сказал Бювуар, переступая через порог. — Нам нужно поговорить.

Гамаш опустился на колени рядом с Кри. Пурпурный купальный костюм глубоко врезался в тело, передавливая грудь и ноги.

— А кто о ней будет заботиться? — спросил Лайон. — Как она будет без меня? За ней же нужен особый уход.

Бювуару очень хотелось спросить, с чего это он вдруг так забеспокоился. Учитывая то, до какого состояния довела Кри жизнь рядом с ним, наверняка любая перемена будет к лучшему. Но взглянув на покорное, испуганное, растерянное лицо Лайона, инспектор придержал язык.

— Не беспокойтесь, — сказал Гамаш, медленно выпрямляясь. — О ней позаботятся.

— Я должен был остановить Сиси раньше. Тогда бы до этого не дошло. Сиси постоянно изводила Кри придирками, с самого ее рождения. Я несколько раз пытался поговорить с Сиси… — Лайон смотрел на Гамаша умоляющим взглядом, как будто взывая к его пониманию. — Но я не смог.

Трое мужчин смотрели на Кри, которая сидела на краю кровати. Все вокруг было усеяно конфетами и фантиками. Казалось, по комнате пронесся шоколадный вихрь. Она была последней в роду, окончательным вместилищем всех страхов и иллюзий своей матери и бабки. Они создали ее из них, как Франкенштейн своего монстра.

Старший инспектор Гамаш взял вялую руку девочки и заглянул в ее пустые глаза.

— Кри, почему ты убила свою мать?

Кри лежала на пляже, и жаркие лучи солнца ласкали ее загорелое лицо и стройное, гибкое тело. Ее парень взял ее руки в свои и заглянул ей в глаза. Его взгляд был полон любви и нежности, а юное тело, казалось, светилось изнутри. Он притянул ее к себе и нежно поцеловал.

— Я люблю тебя, Кри, — прошептал он, продолжая сжимать ее в объятиях. — Я нашел в тебе все, о чем только можно мечтать.

Ты даже не представляешь, какая ты замечательная, красивая и талантливая. Ты самая чудесная девушка в мире. Ты споешь для меня?

И Кри запела. Она запела в полный голос, а молодой человек, которого она прижимала к своей груди, вздыхал и улыбался счастливой улыбкой.

— Я никогда не покину тебя, Кри. Я больше никому не позволю обидеть тебя.

И Кри поверила ему.

Глава 38

Дверь открылась еще до того, как Гамаш и Рене-Мари успели постучать.

— Мы вас ждали, — сказал Питер.

— Вранье! — Из глубины уютного коттеджа до них донесся голос Руфи. — Мы начали пить и есть без вас.

— Что касается ее, то она никогда и не заканчивала, — прошептал Питер.

— Я все слышала! — крикнула Руфь. — И то, что твои слова правдивы, не делает их менее обидными.

— Bonne année, — Клара расцеловала Гамашей в обе щеки и приняла у них пальто.

Это была ее первая встреча с Рене-Мари, и жена Гамаша оказалась именно такой, какой она себе ее представляла. Улыбчивая и доброжелательная, со вкусом одетая в сшитую на заказ удобную юбку, блузку и свитер из верблюжьей шерсти. Шелковый шарф дополнял ансамбль. Гамаш был в твидовом пиджаке, галстуке и безупречного покроя брюках. Все вещи сидели на нем как влитые, и старший инспектор носил их с небрежной элегантностью.

— С Новым годом! — улыбнулась Рене-Мари.

Клара представила ее Оливье, Габри, Мирне и Руфи.

— Как себя чувствуют Матушка и Кей? — спросил Питер, проводя их в гостиную.

— Приходят в себя, — ответил Гамаш. — Правда, пока они еще очень слабы, и им очень не хватает Эм. Без нее они чувствуют себя потерянными.

— Во все это просто невозможно поверить, — сказал Оливье, присаживаясь на ручку кресла Габри.

В очаге потрескивали ноленья, а на пианино стоял поднос с напитками. Украшенная елка делала всегда уютную гостиную дома Морроу еще более очаровательной.

— Блюдо с устрицами мы поставили на пианино, подальше от Люси, — объяснила Клара. — Только в семействе Морроу может быть собака, которая любит устриц.

— Мы видели бочонок, когда заходили, — призналась Рене-Мари, вспомнив полный устриц деревянный бочонок, стоящий в снегу, рядом с парадным входом. Последний раз она видела нечто подобное в далеком детстве, которое прошло в деревне. Бочки с устрицами на Новый год… Старая квебекская традиция.

Положив на тарелки устрицы, слегка смазанные маслом тоненькие ломтики ржаного хлеба и кусочки лимона, Гамаш и Рене-Мари присоединились к остальным, собравшимся у очага.

— Как дела у Кри? — поинтересовалась Клара, усаживаясь на диван рядом с Питером.