Последняя надежда

Он девственник. Это многое объясняет и добавляет чертовски много вопросов. Девственность объясняет, почему он становится странным, когда я упоминаю его член, почему он напрягается, когда я прикасаюсь к нему, и почему он не умеет играть в секреты.

Но это не объясняет, почему такой сексуальный мужчина не занимался сексом раньше. Имею в виду, Господи. У этого человека рот, от одного взгляда на который у меня текут слюнки. У него шрамы на груди, но я, как и большинство девушек, нахожу шрамы скорее сексуальными, чем пугающими. Он обладает напряженным телом, которое комплектуется с мышцами, и в сочетании с этим большим инструментом? До тех пор, пока у него не слишком большой, я готова заняться непристойным амазонским сексом.

Но... он девственник.

Признаюсь, это заводит меня в тупик. Должна быть причина. Я размышляю об этом, пока мы идем через джунгли, шлепая грязью по голой коже, когда дождь смывает ее. Мужчина молчит, и слышно только шорох листьев, дикую природу вокруг и стук наших палок о землю. Не знаю, злится ли он, потому что облапал меня, или доволен всем этим. Он вообще со мной не разговаривает.

Это делает джунгли более дерьмовыми, чем обычно. В сочетании с насекомыми, грязью и дождем, который постоянно льет на нас? Я более чем убеждена, что никогда больше не покину город.

Я погружаюсь в свои мрачные мысли, когда Мендоза резко останавливается передо мной, и я торможу, чтобы не врезаться ему в спину. Знаю по опыту, он не фанат этого.

– В чем дело?

– Я вижу что-то впереди, – тихо говорит он.

Я тоже понижаю голос от волнения.

– Опять обломки?

Господи, надеюсь, что нет.

– Оставайся здесь, – говорит он, не дожидаясь ответа.

Он пробирается вперед, исчезая между двумя кустами папоротника.

Остаться здесь? Я оглядываюсь. Нет ничего, что отличало бы эту часть джунглей от любой другой, и слышу шаги Мендозы, удаляющиеся все дальше и дальше. К черту это. Я не собираюсь отставать, и иду вперед после него. Я уже видела один труп. Больше мне не будет противно. Обнадеживающе.

Впереди Мендоза сидит на корточках у подножия дерева и что-то разглядывает. Я подхожу к нему.

– В чем дело?

Он смотрит на меня и хмурится.

– Кажется, я велел тебе оставаться на месте?

– По-моему, чуть раньше я велела тебе вынуть член? Похоже, никто из нас не умеет слушать, да?

Посмотрев на меня мрачным взглядом, Раф вытирает грязь с чего-то, похожего на мою сумочку, за исключением кусочка скотча на дне. Я обнимаю себя за грудь, и промокшая куртка прилипает к коже. Запястье болит, но я не обращаю на это внимания.

– Должна ли я указать на очевидное? Похоже на мою сумочку.

– За исключением вот этой части, да, – говорит он, указывая на ленту внизу. – Идея состояла в том, чтобы подменить твою сумку и украсть информацию.

Я смотрю ему в затылок.

– Это невероятно подло. На кону жизнь моей лучшей подруги...

– Не только ее, – резко отвечает Раф.

Он тычет тростью в другую сумку, на этот раз из черного нейлона – такую можно найти в магазинах, торгующих на открытом воздухе. Я знаю об этом только потому, что Роза однажды снималась с Туми, и представитель производителя показал ей, насколько это несокрушимо. Он поднимает сумку и начинает в ней рыться, полностью игнорируя меня.

– Так моя подруга тебе побоку, да? – кричу я на него, и когда он не оглядывается на меня, шлепаю его по заднице концом трости. – Чушь собачья!

Он встает и прищуривается.

– У меня сейчас нет выбора, Ава. Я должен делать то, что лучше для моих людей.

– Как насчет того, что лучше для меня? Тебе никогда не приходило в голову, что если ты украл эту информацию, ты меня обманываешь?

– Ты не была частью уравнения... до, – и тон его голоса падает.

– А теперь? – задыхаюсь я.

Его взгляд скользит по моим губам, и я знаю, что Мендоза думает о нашем поцелуе. О том, как он скользил рукой между моих ног и сжимал меня. О его большом члене между ног.

Мое дыхание прерывается быстрыми неглубокими вздохами, и я тоже думаю об этом, хотя я и в ярости.

– Теперь все изменилось... по-другому, – говорит он, отворачиваясь. – Не знаю, что и делать.

По какой-то причине это смягчает мой гнев. Я сама никогда не хотела быть мулом, но обстоятельства вынуждают меня. Может, он тоже не хочет меня подставлять.

– Справедливо, – говорю я дрожащим голосом. – Мы можем поспорить о сумках, когда нас спасут.

Оглянувшись, он благодарно улыбается мне.

– Договорились.

От этой ухмылки у меня снова подгибаются колени. Чувствую себя глупым хихикающим подростком, которому симпатичный мальчик сказал, что она ему нравится. Тьфу. Что со мной не так?

«Многое», – вмешивается мой мозг. – «Горячий парень, который нажимает на все ваши кнопки + большой член + девственник + стокгольмский синдром = Ава очарованна».

Право. Спасибо, мозг. Спасибо ни за что. Может, Роза не единственная, у кого плохой вкус на мужчин.

– Это твоя сумка? – говорю я через мгновение.

Он кивает.

– Так что теперь все в порядке, это все, что нам нужно, чтобы выжить?

– Да, – решительно соглашается он, и мгновение спустя, он щелчком открывает его, показывая пустое содержимое. – Кто-то добрался сюда раньше нас.