Последняя надежда

Когда она задыхается, плачет и молит всех известных божеств о пощаде, я беру свой член в руки и прижимаю его к ее отверстию. Она вся мокрая, и мой член скользит внутрь, будто между нами пролито два галлона смазки. Ее стенки влагалища крепко сжимают меня, но я не стреляю сразу.

Нет. Я наслаждаюсь этим. Дохожу до конца и назад отталкиваюсь так медленно, что муравьи, ползающие на пикнике, успевают съесть весь пирог. Она продолжает смачивать мой член своими выделениями, и я слышу шлепки наших тел, когда девушка выгибается под каждым моим толчком. Шлепнув ее по заднице, я наблюдаю, как эротически покачивается ее плоть. Снова шлепаю ее, и Ава мяукает, требуя добавки. Я постукиваю по этим бугоркам еще несколько раз, пока она дико не кончает на моем члене.

– Ты такой большой, – кричит она. – Я хочу большего.

Я отказываюсь от порки, потому что мне нужны обе руки, чтобы держать ее бедра для моего яростного совокупления. Тяжело дышу, крепче сжимая ее. Я прижимаю ее тело к своему, и она скользит по мне в обратном ковбойском стиле. Океанская вода щекочет наши колени, и я одной рукой лихорадочно работаю над ее клитором, а другой рукой прижимаю ее торс к себе.

Девушка поворачивает голову, и мы целуемся в дикой встрече зубов и языков. Я заставляю ее работать усерднее, и она снова и снова ласкает меня.

Мое дыхание вырывается крошечными прерывистыми вздохами, а толстая головка члена пульсирует под моей рукой.

Царапина о камень заставляет меня открыть глаза.

Ава просыпается, округляя от волнения свои большие глаза. Интерес? Отвращение? Замешательство?

Я не могу прочесть ее взгляд, потому что похоть затуманивает мое зрение. Но я не закрываю глаза, не возвращая себя на пляж к ее заднице и ее крикам, потому что настоящая Ава лучше, чем Ава из сна, даже если она по другую сторону костра от меня. Даже если она чертовски боится моего зверя.

Черт, а кто может винить ее? Я бы испугался, если бы был девочкой, даже такой большегрудой красавицей, как Ава.

Она не может взять меня. Никто не может.

Я грубо растираю себя, понимая, это единственное удовольствие, что я буду знать, кроме одноразовой работы руками, которая может прийти ко мне, если я открою бумажник. Я могу заплатить за это. Могу заплатить за рот или даже за два. Но никогда не почувствую стенок чьей-то киски вокруг моего члена, особенно ангела напротив меня.

Но я все равно ее использую. Она смотрит на меня, а я смотрю на нее в ответ, потирая, дергая и представляя, как она встает с кровати, подходит ко мне и заглатывает меня с головы до ног.

– Это всего лишь ручная работа, – бормочу я в ответ на ее слова.

Высунув язык, она облизывает губы.

– Почему бы не позволить мне помочь тебе?

– Потому что я слишком этого хочу.

Не могу сдержать искренность, пока ее сияющие глаза следят за каждым моим движением. А когда оргазм напрягает все мои нервы и сухожилия, я закрываю глаза, взрываясь в руках. Для всего накопленного, отпуск более чем удовлетворителен.

Я смотрю через костер, а она стоит на коленях. Меня пробирает озноб.

Теперь, когда я был у нее в руках, это недолгое удовлетворение – все, что мне осталось. Гнев наполняет меня, а затем уходит так же быстро, как и появился. В чем ее вина? Это проклятие.

Об этом мне сказала мама, когда мне было десять, и мой член был размером с пивную бутылку. Мне достался «разрыватель девушек». Так она называла мой член, потому что целью моего существования было причинение боли женщинам.

«Ты – дьявольское отродье», – говорила она. Моя мать была изнасилована, и она забеременела, но в утробе девочка была съедена мальчиком. Когда я стал старше, был подобием ее насильника, а мой член был орудием дьявола.

Она пыталась выбить из меня демона, но это не сработало. Мне пришлось отнять жизнь, прежде чем я понял.

– Как ты убил девушку? – спрашивает Ава, прерывая мои размышления.

Я снова использую песок, чтобы очистить себя и засунуть свой использованный член в штаны в надежде, что он забудет о сексе.

– Если хочешь послушать истории про нюхательный табак перед сном, то тебе придется туго, – насмехаюсь я.

Вместо того чтобы расстроиться, она наклоняет голову и смотрит на меня.

– Ты такой горячий, когда злишься.

Сказала ли она это, чтобы охладить мой пыл, или чтобы рассмешить меня, я не уверен, но это работает. Я начинаю смеяться, и она улыбается в ответ. Господи, какая девушка.

Полагаю, она заслуживает ответа. Это может даже послужить предупреждением, и возможно, тогда она перестанет смотреть на меня так, будто я могу дать ей что-то стоящее. Объявление: большой член может убить. Кроме того, я мудак.

Я откидываюсь на не очень удобный камень и начинаю говорить.

– Когда мне было пятнадцать, одна девочка постарше пригласила меня на бал. Я был в восторге. До нее дошли слухи о моем размере, и она хотела узнать, правда ли это. Я целовался только с парой других девушек, и обе сбежали, когда мы добрались до тяжелой стадии ласк, но у этой девушки был опыт, и она устала от своих подростковых любовников-карандашей.

– Ее слова или твои?