Последняя надежда

— А что будет дальше? То есть… ну, теперь, когда у меня эта печать?

— Мы поговорим об этом позже, лапушка.

— Надеюсь! А можно мне поздороваться с Леомидо и Абакумом? — не отставала Окса, надеясь разузнать побольше. — Они ведь все еще здесь, да?

— Да, мы все еще здесь. Здравствуй, Окса.

Окса обернулась. Оба мужчины и впрямь были тут, стоя возле огромного футляра для контрабаса в глубине комнаты.

— Мы придем поужинать с тобой и твоими родителями, если вы, конечно, нас пригласите, — заявил Леомидо, обняв девочку. — Но сейчас твоей бабушке нужно отдохнуть.

Окса нехотя поднялась, чмокнула Драгомиру и направилась к себе. Дойдя до середины лестницы, она спохватилась, поднялась обратно на несколько ступенек и снова постучалась в дверь бабушкиных апартаментов. Ей открыл Леомидо.

— Я хотела задать вам несколько вопросов! — взволнованно заявила девочка. — Мы ведь даже ни разу не поговорили с прошлого воскресенья!

— Попозже, Окса, попозже, — озабоченно ответил двоюродный дед, глядя на нее отсутствующим взглядом и словно не видя.

Окса, чертыхаясь, вернулась к себе в комнату.

— Нет, ну сначала мне рассказывают массу суперски важных вещей, а когда я хочу узнать больше, спросить просто не у кого! А у меня куча вопросов! Так нет, у меня перед носом захлопывают дверь и оставляют одну! ДОСТАЛИ! — Окса возмущенно пнула валявшийся на полу школьный рюкзак.

Ощутив чье-то присутствие, девочка обернулась. Ее отец стоял, прислонившись к дверному косяку, и глядел на дочь усталыми глазами.

— Папа?

Павел Поллок, не отвечая, провел ладонью по лицу, развернулся и ушел.

— ПАПА!

Окса пошла за ним. Но, когда она увидела, как отец сидит в гостиной один, сгорбившись в кресле и обхватив голову руками, то тут же вернулась к себе в комнату. И там буквально слетела с катушек.

Сидя на кровати, она одним лишь взглядом смела все с письменного стола, затем принялась за постеры на стенах, превратив их в полоски бумаги. Как только все оказалось разбито, порвано или изрублено на мелкие кусочки, девочка направила свою ярость на обрывки-обломки, усилием воли подняв их в воздух, где это начало лениво вращаться. А потом Окса рухнула на кровать. В ее душе смешались печаль и горечь.

Когда Окса снова открыла глаза, отец сидел рядом с ней на полу, прислонившись спиной к стене.

— Новое оформление довольно смелое, должен заметить, — слабо улыбнулся он, обозревая парившие вокруг клочки и ошметки.

— Ой, папа!

Окса кинулась ему в объятия и уткнулась лицом в плечо.

— Папа… Я не знаю, что думать… совсем запуталась.

— Все это очень жестоко, милая. И я очень огорчен, что тебе пришлось вот так, без подготовки, узнать о нашей истории. Откровенно говоря, я сожалею, что все случилось так, как случилось. Лично я предпочел бы еще подождать… Но теперь худшее уже произошло, — сказал Павел Поллок словно самому себе.

— Дело не только в этом, папа! — пылко взглянула на него Окса.

Но ее отец, глядя своими грустными голубыми глазами в глаза дочери, продолжил, не обратив внимания на ее слова.

— Подожди немного, потерпи! Мы и сами в растерянности и не очень представляем, что делать. Да между нами даже общего согласия нет! Просто нужно время, чтобы подумать… чтобы не наделать ошибок, — вздохнул отец, обнимая Оксу за плечи.

— Ничего не понимаю… Согласия насчет чего?

— Больше я не могу ничего тебе сказать, пока мы сами не разберемся.

— Ладно, ладно! Вот превратите меня в психологически травмированную, не жалуйтесь потом! — преувеличенно решительно заявила Окса, воспрянув духом. — Потому что предупреждаю тебя: с возрастом я стану полной неврастеничкой и заявлю всем крупным специалистам в области психиатрии, которые будут заниматься моим случаем, что истоки этого лежат в моем подростковом возрасте. Я с чистым сердцем сообщу всем, что пережила чудовищный психологический шок и что моя семья мной пренебрегала, вот!

Отец чуть помедлил, а потом рассмеялся искренне и звонко, заразив смехом Оксу. Она расхохоталась, искоса поглядывая на него, а он нежно взъерошил ей волосы.

— Ладно, если я правильно поняла, мне придется придержать вопросы до того момента, пока вы соизволите уделить мне ваше драгоценное внимание, — подытожила Окса самым провокационным тоном. — Конечно, ведь я всего лишь подросток, вынужденный подчиняться воле таких мудрых и таких разумных взрослых…

Отец снова посмотрел на нее с тревогой и бессилием, даже не пытаясь этого скрыть. Оксе внезапно стало его очень жалко, и она решила временно отступить.

— Ничего не могу гарантировать, но попробую… — сказала девочка, наматывая на палец подол футболки. — Ой, чуть не забыла! Леомидо и Абакум придут к нам на ужин!

— Отличная новость! — воскликнул отец, довольный переменой темы. — Пошли, приготовим ужин, достойный этого названия. Э-э… Может, стоит навести небольшой порядок в комнате до того, как это увидит мама, как ты считаешь?

И они вдвоем принялись на четвереньках собирать обломки и обрывки того, что Окса в припадке ярости уронила, разбила и порвала с помощью телекинеза.