Последняя надежда творцов

— Наши миры взаимосвязаны, большинство жителей сокрытых миров когда-то обитали в мирах явленных. Сейчас на нашу Вселенную надвигается нечто страшное, черное, как ужас. Это нечто пожирает наши миры один за другим, и мы не знаем, как этому противостоять. Так продолжается уже не первое столетие, и потери наши неисчислимы. Вскоре придет очередь и Земли.

Ареопаг вычислил, что единственным существом, способным повернуть события вспять, являешься ты. Хотя мне это кажется сомнительным, я исполнил веление Ареопага и отыскал тебя.

— Как Вы попали в тюрьму? — не к месту спросил Юрий. Мысли его путались.

— Как? — переспросил проводник. — Вошел. Однако, мне надо торопиться. Здесь тобою займутся другие. Видишь тот небольшой лесок, выбегающий к озеру? Сразу за ним — деревня. Там и остановишься. Ну, прощай!

Через секунду только примятая трава указывала на место, где стоял старик.

Юрий поднялся на ноги. Тело ощущало приятную легкость, словно и не было многодневных истязаний. Прежде всего он направился к воде и долго плескался у берега, смывая с себя тюремный пот и засохшую кровь. Рубашка и брюки его тоже были в неприглядном состоянии, их он прополоскал, рассчитывая, что белье быстро высохнет.

Было странно, что вокруг ни души, не считая утиного выводка. Не звенят веселые косы, не пасется скот, даже бескрайние луга ничем не засеяны. Неправильный, нереальный мир. И он, Юрий, тоже нереальный. Возможно, он по-прежнему в Орле. Лежит, свернувшись калачиком, на ледяном бетоне внутренней тюрьмы НКВД и бредит. И старик ему пригрезился, и это теплое озеро, и лесок, подступивший к самой воде.

Одежда вскоре подсохла. Юрий оделся и пошел вдоль берега в указанном стариком направлении. Только в лесу он осознал, почему этот мир показался ему нереальным: в воздухе не вились ни комары, ни слепни, не было слышно и птиц. Но деревья были настоящими, теплыми и добрыми. Юрий трогал руками стволы, ощущая их шершавую кожу.

Лес быстро кончился, и перед глазами Кондрахина внезапно оказалась небольшая, домов в 50 — 60, деревенька. Он пошел по единственной улице, все более удивляясь. Ни один дом не походил на другой, разве что исключительной чистотой и яркостью красок. Во дворах не было ни сараев, ни погребов, ни прочих построек, к которым так привык взор русского человека. Зато в изобилии росли деревья, большей частью совсем Юрию незнакомые. Они одновременно и цвели, и плодоносили.

Но главное заключалось не в этом: в деревне царила абсолютная тишина. Не слышно ни детских голосов, ни скрипа дверей, ни лая собак. Юрий миновал уже середину улицы, но не встретил ни одного человека. Он растерялся. Зайти в любой дом? Старик ничего не сказал о том, как он должен действовать. Может, здесь произошло что-то? Кондрахин приостановился у высокого дома в форме башни, когда за его спиной растворилась калитка.

Он обернулся на звук шагов и обомлел: к нему приближалась самая прекрасная женщина, которую он только видел. Молодая, но не скажешь наверняка, сколько ей лет. Грациозная, как балерина, и нежная, как мать. Длинные волосы ее падали водопадом на голубой сарафан.

— Здравствуй, Юрий, — сказала она певучим голосом. — Мы заждались тебя.

Кондрахин даже не удивился, что женщине известно его имя. Наверное, он утерял способность удивляться.

— Здравствуйте, — ответил он, — старик сказал, что мне надлежит явиться в деревню…

— Как странно ты говоришь, — засмеялась женщина, — "надлежит явиться". Давай знакомиться. Я — Лада. Твоя наставница.

— А где все? — спросил Юрий, широким жестом указав на деревню.

— Сегодня важный день, — объяснила Лада, — экзамен на ступень. Все ушли в Зеленые Холмы. Осталась лишь я, чтобы встретить тебя. Пойдем!

Дом Лады был одноэтажным. Ухоженный участок пестрел тысячами цветов. Вопреки ожиданиям Юрия хозяйка провела его вглубь сада, где оказался сервирован круглый стол. Ни одно из кушаний Кондрахину не было знакомо, но все они показались ему нектаром. Жаль только, что все порции оказались столь малы.

Пока Юрий насыщался, Лада прошла в дом и вскоре вернулась с баночкой мази.

— Я вижу, ты помылся в озере, — сказала она, — это правильно, в нем целебная вода. Но этого недостаточно. Разденься, пожалуйста.

Страшно смущаясь, Юрий снял рубашку и брюки.

— Нет, полностью. Почему ты стесняешься?

— Я не стесняюсь, — покраснев, выдавил из себя Юрий и снял сатиновые трусы.

Быстрыми, точными движениями Лада нанесла мазь на определенные точки его мускулистого тела. Затем, не растирая, подносила к этим точкам ладони, отчего Юрий ощущал жар в глубине тела. Когда Лада перешла к манипуляциям на его животе, Юрий особенно смутился: а вдруг наступит эрекция, но обошлось. Вспомнилась Марина. Что сейчас с ней? Лада взглянула на него.

— Что тебя тревожит? Вспомнил свой мир? Не надо…

Она взяла его голову в свои руки, наклонилась над лицом. Юрий вгляделся в ее глаза, и тревожные мысли отошли в сторону. Вернее, мысли остались — исчезла тревога.

— Здесь иной мир, другая жизнь. Тебе ничто не угрожает, пока ты со мной…