Последняя ночь колдуна

На поминки они не поехали. Валя, правда, высказалась по поводу того, что это не по правилам, но настаивать не стала – слишком уставшей выглядела Глаша. Они вдвоем потихоньку отделились от толпы, свернули на боковую аллею, чтобы пройти к выходу другой дорогой.

И заблудились.

Глаша заметила это первой.

– Слушай, что-то мы слишком долго бродим, – заметила она.

– Похоже на то, – Валя озабоченно огляделась вокруг и поежилась. – Скоро смеркаться начнет. Неуютно.

– Может, вернемся?

– Куда? Хуже будет. Мы столько раз сворачивали… Я и не думала, что кладбище такое большое. И народу совсем нет.

– Это потому, что старое. Здесь уже почти не хоронят.

– Да? – Валя красноречиво взглянула на четыре мраморные стелы с портретами бритоголовых парней и совсем свежими датами. – А это что?

– Ну, – Глаша развела руками, – из любого правила бывают исключения.

Валя не ответила. Под ногами вместо хорошо утоптанной дорожки просматривалась едва различимая тропка, которая то и дело упиралась в покосившиеся, насквозь проржавевшие ограды. На кладбище вообще не слишком весело, а в нынешней ситуации особенно. Дул легкий ветерок, теплый и влажный, как последний выдох умирающего старца.

При мысли о старце Глаша поежилась. Ее угнетало это место, пропитанное духом смерти, с унылыми надгробиями и человеческими останками.

– О, черт! – выругалась Валя.

– Что?

– Не двигайся! И посмотри влево! – Валя застыла и почему-то говорила шепотом.

Глаша послушно повернула голову и тихо ахнула. В десяти метрах впереди на замшелой могильной плите сидела псина – эдакий выходец из преисподней. При ближайшем рассмотрении чудовище оказалось чистокровным ротвейлером – толстым, клыкастым и улыбающимся.

– Сюрприз, блин, – тихо выругалась Валя, но собачка услышала.

Повернула черную башку и улыбнулась Вале персонально.

– Но-но! – Валя попятилась. Псина не сдвинулась с места.

– Что делать будем? – спросила Глаша после продолжительной паузы, за время которой их дислокация не изменилась.

– А я знаю?

– Ну, у тебя же есть собаки.

– То свои. А это – чужая. Здоровый кобелина.

– Ты как узнала, что кобелина?

– А что тут узнавать-то? – Валя взглянула с недоумением.

Глаша смутилась.

Положение стало критическим. Улыбающийся монстр сидел как скала. Он не рычал и не пытался наброситься, но пройти мимо не решилась бы даже отчаянная Валентина.

С того места, где они стояли, двигаться можно было только вперед или назад: слева и справа к тропинке вплотную подступали оградки. Ни один из вариантов не казался безопасным.

– Слышь, псина, тебе никуда не надо? – вступила Валя в переговоры. Ротвейлер улыбнулся еще шире, зевнул, показав полный набор зубов, но с места не двинулся.

– Валь, а может, он добрый? – робко предположила Глаша.

– Этот-то? Ага. Просто как мать родная или отец, если быть точной. Знаю я эту породу: молчит, хвостом виляет, а потом исподтишка как схватит…

– И что?

– Ничего. Хорошего. Наш сосед такую взял. Потом маялся.

– Почему?

– По судам затаскали. В смысле, покусанные.

Глаша вздохнула и решила попытаться уладить дело миром, а то как бы не пришлось сидеть тут до ночи. Какое из двух зол меньше, она даже не знала.

– Псинка! А, псинка! – робко позвала она.

Не переставая улыбаться, зверюга склонила башку набок и смачно чавкнула.

– Лучше не продолжай, – посоветовала Валя. – По-моему, он хочет тебя сожрать.

Но Глаша уже сделала шаг вперед и протянула руку ладонью вверх, демонстрируя свои добрые намерения. Собака напряглась, но не пошевелилась. Глаша осмелела. Шаг. Еще шаг. Расстояние между ними сокращалось. Валя застыла позади, шумно дыша.

Когда Глаша поравнялась с собакой, Валя закрыла глаза. Сделать что-то было уже поздно.

– Хорошая собака, псинка замечательная! Валька, отомри! Смотри, какой он умный! Да, красавец? – обратилась Глаша к монстру.

Валя неохотно открыла глаза и увидела идиллию: Глафиру, сидящую на корточках, и пса размером с теленка-переростка, пытающегося выразить девушке свою любовь.

– Валь, он лижется! – взвизгнула Глаша с восторгом.

– Дурочка, не лезь к нему! У него, наверное, микробы!

– Да нет. Смотри, какой он гладкий, лоснящийся! Наверное, он просто потерялся, бедняга.

Услышав эти слова, пес вывернулся из Глашиных рук и совершенно неожиданно улизнул в кусты.

– Убежал, – сказала Глаша расстроенно.

– И слава богу! Пойдем быстрее, пока он не вернулся!

Валя быстро догнала свою подругу и легонько подтолкнула ее в спину. Глаша пошла вперед, но все время оглядывалась.

– Ой, смотри, вон он опять! – вскричала она обрадованно.

– Иди-иди, у него свои дела, пусть караулит следующую жертву. Вдруг он сегодня не завтракал!

Пес гавкнул басом им вдогонку. И еще.

– Валь, стой, он что-то хочет, – забеспокоилась Глаша.

– Пусть. Хотеть не вредно.

Она снова заставила Глашу ускорить шаг. Та повиновалась. Они прошли еще метров пятьдесят, когда сбоку затрещали кусты и на дорожку, как черт из табакерки, выпал ротвейлер.

– Гав!

– Какого тебе лешего надо, а? – взмолилась Валя. – Оставь нас в покое!

Но пес даже ухом не повел. Он наступал на них, теснил широкой грудью, заставляя пятиться, как глупых овец, которых загоняют в стойло.