Последняя ночь колдуна

Девятый день они выбрали не случайно. Рассудили, что все отправятся на поминки и на кладбище на ночь глядя никто не потащится. Место было спокойное. Они убедились в этом еще раньше, прохаживаясь каждый день возле могилы: выясняли, как часто и в какое время больше посетителей. Оказалось, что старые захоронения по соседству практически не посещают. Это было на руку.

Два человека в темных куртках, джинсах и низко надвинутых на глаза шапочках боязливо озирались возле свежего земляного холма, заваленного венками, пытаясь скрыть друг от друга собственный испуг. Они считали себя крутыми, и бояться каких-то покойников было глупо.

– Лопаты где?

– Кажется, здесь. – Тот, что помельче, вгляделся в полустертую надпись на железном памятнике какой-то древней старушки и сунулся под лавку.

Лопаты лежали в траве, там, где он их оставил накануне.

– Надо же, не сперли! – вроде бы удивился мелкий.

Второй, считавший себя за главного, усмехнулся:

– Кому тут воровать-то? Покойникам инвентарь ни к чему.

– Ну, бомжи всякие… Их здесь навалом.

– Тебя кто-то видел? – посуровел старший.

Мелкий испуганно замотал головой:

– Нет-нет, все чисто, я проверял!

– Смотри! Это называется вандализм, и за это сажают.

Мелкий фыркнул презрительно. Тюрьмы он не боялся. Он боялся покойников, точнее, того, кого им предстояло потревожить, но знать об этом напарнику необязательно. В конце концов, можно и потерпеть. Земля рыхлая, мягкая, за час-полтора они управятся, и можно будет забыть об этом навсегда. Разумеется, после того, как они получат денежки за свою работу. Денег, по его представлениям, обещали много, и эта мысль добавила ему храбрости.

Работа продвигалась споро. Вокруг – ни души. Еще бы – ночь темная, хоть глаз выколи.

До гроба добрались быстро, однако вид деревянной крышки отчего-то нагнал на обоих страху. Мелкий отчетливо слышал, как клацнули зубы напарника. У него самого так тряслись руки, что черенок лопаты прыгал, как живой. От вспотевших ладоней он стал скользким, как слизняк, и все время норовил выскочить.

– Может, курнем? – робко предложил он.

– Некогда, – огрызнулся напарник, отворачиваясь, но мелкий успел заметить его лицо, белое, как бумага.

Кое-как вытащили гроб. Из-за накиданной вокруг земли поставить его ровно не удавалось. Они пыхтели и матерились, дергая гроб туда-сюда, как вдруг крышка отскочила в сторону.

Мелкий почувствовал, как сердце подпрыгнуло до горла. Напарник, забыв про авторитет, замер рядом. Вытянув шеи, они заглянули в гроб.

Глаза покойника были открыты. В темноте он выглядел как живой и пялился на них с ненавистью.

– Черт, этого еще не хватало! – выругался старший.

– Может, не трогать его?

– Не дури, осталось самое простое: возьми то, что велено, и закопаем его обратно к едрене фене.

– А вдруг этого там нет?

– Есть. Информация точна. Ты что, струхнул, браток?

Мелкий съежился. Признаваться в трусости никак нельзя. Этот гад потом распишет все перед своими, да еще от себя добавит, что, мол, в штаны наложил со страху.

– Ничего я не струхнул. Обычный жмурик. Что его бояться?

– Ну-ну. Ладно, не трясись, я сам возьму.

Мелкий вздохнул с облегчением, еще не веря своему счастью.

Старший понял, что погорячился, почти сразу, но отступать было некуда. Стараясь не смотреть в глаза покойника, он протянул противно дрожащую руку и принялся шарить под подушкой. В тот момент, когда пальцы коснулись холодного дерева, из груди покойника с шипением вырвался воздух.

Мелкий не выдержал и заорал. Старший отпрыгнул в сторону, маскируя страх грязными ругательствами. К счастью для обоих, то, за чем они пришли, было у него в руках. Он понимал, что второй раз прикоснуться к покойнику не посмеет.

Даже не разглядев как следует находку, они наспех, кое-как прикрыли гроб, сбросили его в яму и закидали землей. От страха они работали вдвое быстрее. Венки водрузили на место старательно, в том же порядке, что и стояли. Лишние подозрения им были ни к чему.

Покончив с делом, они отнесли лопаты на другой конец кладбища, забросили их в лопухи, а сами перемахнули через забор. Все делали в полном молчании.

Первым заговорил мелкий, уже когда они, переодевшись в чистое, залезали в машину.

– Гош, – позвал он испуганно, – а, Гош! Что это с тобой?

– Чего пристал? В чем дело?

– Ты в зеркало глянь! Может, мне кажется?

Гоша раздраженно бросил взгляд в боковое зеркало автомобиля. И вздрогнул. Его прическа!.. Три дреда над правым ухом поменяли цвет. Вместо каштановых они превратились в белые.

* * *

Глаша и пес, которого она окрестила Тайсон, как-то сразу поладили. Он оказался воспитанным, спокойным и очень послушным. К его жутковатой, вечно ухмыляющейся жабьей морде девушка быстро привыкла и даже увидела в устрашающей внешности нового друга некую выгоду. С ним она перестала бояться.

Прокормить Тайсона было непросто. Поесть он любил, хотя оказался некапризным, поглощая без разбора и «Педигри» и остатки вчерашнего ужина.

Валя ее не одобряла.

– Не было заботы, купила баба порося, – ворчала она в ответ на восторженные Глашины рассказы. – Лучше бы мужика нового завела, ей-богу!