Последняя ночь моей убогой жизни

Заведение на самом деле было крайне просторным, переделанным в кафе огромным двухэтажным домом довольно архаичной архитектуры. Потолки, с которых свисали старомодные лампы с лампочками разных цветов, вместительные дверные проёмы и узкие окна тут были довольно высокие, что кардинально отличало «La Vie» не только от многих других подобных заведений в Баку, но также и от большинства мест, в которых я вообще побывал за всю свою жизнь. На первом этаже находились две комнаты – одна маленькая и одна большая. В первой собирались люди, которым просто хотелось выпить и поболтать. В ней было всего пара столов, но вот во второй, огромной комнате, стояло довольно большое количество лакированных деревянных столов и стульев, а также небольшие, удобные диванчики, покрытые тёмной кожей. Все они стояли у каменных стен, покрашенных в приятный персиковый цвет, оставляя в центре место для тех, кому захочется танцевать. На стенах красовались искусные картины, а также деревянные полки со старыми книгами с пожелтевшими страницами, статуэтками и прочей разнообразной фигней, что придавало пабу не только своеобразную атмосферу, но и сильный характер. Лестница, ведущая на второй этаж, стояла в коридоре ближе к входу, а на полу за ней лежали запасы алкоголя. Далее шла небольшая кухня и туалет недалеко от неё. Что было на втором этаже я понятие не имел.

Сидели мы во второй комнате и после очередной нехилой попойки Орхан, Сара и Эля встали, чтобы потанцевать, пока Натиг, как и весь последний месяц, читал комментарии на своей странице, а Хабиль и я сидели рядом, наблюдая за толпой, собирающейся вокруг наших друзей. Мы пили пиво, понижая градус, что чревато последствиями, но мы были уже достаточно пьяны, чтобы о них думать.

Орхан зажигал при тусклом свете разноцветных ламп, периодически переключаясь с Сары на Элю и обратно. Всё это почему-то угнетало меня, а Дэмиан не прекращал свои зловещие проповеди.

«Понимаешь, друг мой, дело вовсе не в том, что Орхан богаче, талантливее, симпатичнее, выше и мускулистее тебя. Хотя, кого я обманываю, в первую очередь дело именно в этом, но я знаю, София будет возражать, и она права – внешность не всегда решающий фактор. Всё решает именно то, что Орхан интересен. Он всегда начинает беседы, смешно шутит, да и вообще, с ним хочется общаться – он весёлый парень, иначе даже ты бы с ним не подружился. Ты же, Малик, просто скучный, унылый кусок собачьего дерьма. В разговорах ты неловок, у тебя странные заморочки и шутишь ты невпопад, а иногда даже так, что людям приходиться смеяться, чтобы не сделать ситуацию ещё более неловкой. Короче, чего это я разошёлся? Ты ведь и сам всё это прекрасно знаешь» – сказал Дэмиан, сидя в моей голове за столом изо льда рядом с Хэнком. Оба выглядели не лучшим образом, так как были страшно пьяны, а Хэнк после высказывания Дэмиана лишь пожал плечами.

«Ну, что я могу сказать? – спросил он. – Дэмиан в какой-то степени прав. У тебя частенько происходят довольно неприятные или неловкие моменты. Он же не виноват, что ты такой» – Хэнк налил себе и Дэмиану пива из лежащей на столе огромной кружки, так же сделанной изо льда.

По другую сторону сцены сидела София, куря длинную, тонкую сигарету а-ля Круэлла Де Виль. Вскоре она встала и, шатаясь, подошла к невидимой стене, разделяющей две комнаты между ней и Дэмианом с Хэнком.

«Сукины дети! Сколько ещё вы будете мучать нас своими комплексами? Разве вы не видите, что нам больно? Зачем причинять себе столько боли? Ты, Хэнк, вообще полная скотина. Его я ещё могу понять, – она указала на Дэмиана, пока тот устало улыбался, разглядывая распоясавшуюся Софию. – Единственная цель этого обормота – делать нам больно, а ты… ты ведь творец. Ты должен знать, что всё это неважно, что все эти бабы просто приходят и уходят, а искусство… искусство остаётся» – стоит ли говорить, что София тоже была пьяна и, как и все мы, практически не соображала, что несёт.

«Прости, София, моя непоколебимая мораль» – сказав это, Хэнк взял с собой два бокала пива и перешёл стену между ней и Дэмианом. София и Дэмиан не могли так поступать, когда сидели в моей голове, а Хэнк мог. Для него не было никаких границ. – Я что, обделил тебя вниманием?» – очаровательно спросил он, передав ей один из бокалов, который она, к моему удивлению, охотно взяла.

«Отстань, Хэнк, от тебя несёт» – ответила София, сделав большой глоток пива, после которого на её губах осталась пенка.

«От тебя вообще-то тоже, – улыбнулся Хэнк. – Иди сюда, у тебя тут пена» – и он полез щекотать девицу, пока та, смеясь, отталкивала его.