Последняя ночь моей убогой жизни

Что ж, так и не остановив «Армию 12-и обезьян» мы возвращаемся в настоящее, где я сломя голову иду за вторым противоречием, которое уже сидело у меня в печёнках. ЛаФлёра же ждал сюрприз в образе моей ноги у него в заднице за то, что он заставил меня пережить этот вторник заново.

«Я в очередной раз собрался стать героем, и скорее всего я, как и всегда, потерплю провал. Но, эй… я хотя бы попытаюсь» – думал я.

Кстати, помните, Сара опоздала в среду? Она просто поздно вышла из дома. Никакой предыстории. Это я так – хотел добавить интриги.

Глава 16 – 4:32

Вслушиваться в звуки помогало отвлечься. Барабанящий по асфальту и по мне дождь, звуки обуви по мокрой улице, редко проезжающие мимо машины, дуновение ветра, шаги, следующие за мной в бар «Шотс» и отголоски разговоров прохожих помогали ненадолго заглушить голоса в собственной голове.

Я предвкушал конечную встречу с ЛаФлёром, как люди предвкушают начало летних каникул или очередной фильм от «Марвел». Мне хотелось увидеть его ухмыляющееся лицо, улыбнуться и врезать уроду что есть мочи. Мне так понравилась картина, в которой он лежит на полу с окровавленным лицом и ноет от боли, что я поймал себя на том, что улыбался.

«Отлично, теперь ты ещё и садист» – мысленно заметил Дэмиан.

«Не до тебя» – ответил я и сжал кулаки.

«Охренеть! – саркастично сказал Дэмиан. – Малик сжимает свои маленькие кулачки. Интересно, кому сегодня будет бобо? Пожалуй, поставлю-ка я десятку на ЛаФлёра» – заявил Дэмиан, вытащив десять долларов из своего халата.

«Принимается» – ответил Хэнк в традиционной зелёной кепке дилера, после чего забрал купюру, сконцентрировано считая деньги с сигаретой во рту. Облизав палец, сволочь ещё и подмигнул мне, продолжая играть с купюрами.

Итак, я упрямо шёл по улице без своей куртки, которую напрочь отказался забрать у Сары. Моя влажная спина была согнута, намокшие плечи расправлены, а кулаки сжаты от сильного напряжения. Я шагал вперёд и услышал позади голос проснувшегося Натига:

– Сара, а куда мы идём? – неуверенно спросил он.

– В «Шотс», чтобы найти Орхана с Хабилем. Почему ты так напился, дубина?

– Не знаю…

– Что ты помнишь?

– Всё довольно расплывчато, но мне кажется, что мы с Экзюпери сильно избили кого-то… не помню, что это было за место… Там был Малик с какими-то женщинами… а после мы пошли в «Амбреллу» и мне было грустно. Из-за этого я много выпил, а потом, кажется, пошёл в туалет и всё. Больше я ничего не помню. Чёрт… как же болит голова… – сонно ответил Натиг.

Стоит говорить, что без куртки на улице было адски холодно и что мне не хотелось никуда переться, или это и так понятно?

Вскоре я увидел вывеску бара «Shots! Shots! Shots!» во всей её неоновой красе. Она мерцала сине-фиолетовым пламенем, чем по какой-то причине рассердила меня ещё сильнее. Тут были чёрные мраморные ступени, ведущие вниз, будто то был спуск в анальное отверстие самого Сатаны и я, не раздумывая залез в прямую кишку Дьявола, как ни в чём не бывало. Судя по грохоту и мату, все остальные, включая трёхметрового робота, слишком высокого для этого места, последовали за мной.

Бар «Шотс» был довольно просторным местом с тёмными кожаными креслами, диванами и низкими столами, где люди обычно предпочитали сидеть за длиннющей стеклянной барной стойкой. Внутри горели лампы того же цвета, что и на входе, отчего все посетители казались Мистерами Мисиксами («Посмотрите на меня!») или же смурфиками – отсылок тут на всех хватит.

Барменом в этом баре был засранец по имени Малик (знаю, очень иронично), который ставил самую назойливую и непопулярную музыку на всем белом свете и наслаждался ею в одиночку. Желания клиентов были ему по барабану, так как чуваку хотелось доставлять удовольствие лишь себе, отчего я уже давным-давно решил, что он крайне хорош в постели.

Несмотря на внешнюю схожесть с бомжом, живущим у вас за домом, Малик был о себе очень высокого мнения. Он всегда вёл себя как заносчивый кретин. Попросишь у него что-нибудь выпить, а он улыбнётся тебе так, будто у тебя синдром Дауна и ты очень особенный маленький человечек, после чего будет дальше просиживать задницу и переписываться на своём еле работающем десятилетнем мобильнике. Пройдёт десять минут, ты повторишь заказ и на этот раз он посмотрит на тебя так, будто ты оскорбил честь его матери, сделает лицо, словно ему вдруг захотелось хорошенько просраться, а потом, хоть и с огромным одолжением, всё же сорвётся с места. У меня не было дикого желания лицезреть его убогую рожу, но, как вы помните, мне вообще не особо хотелось делать что-либо помимо возлежания на диване, выступая в роли роженицы.

Зайдя внутрь, я сразу же начал вглядываться в посетителей, но не увидел абсолютно ничего нового – снова люди с пьяными физиономиями в клоунских костюмах. Сейчас это раздражало меня даже больше, чем раньше.