Последняя ночь моей убогой жизни

Эля вдруг остановилась, сняла с себя кофту и лифчик, которые только что надела, оставив трусики, после чего залезла обратно ко мне.

– Эм, – сказал я, обняв её.

– Что? – спросила Эля.

– Я, конечно, рад, что ты решила остаться, но мне нужно снять презерватив и помыться.

– Блин, ты ещё этого не сделал?! – она отпрянула от меня и слезла с постели.

– Во-первых, в туалете была ты и у меня он вообще-то только один! А во-вторых, я не думал, что смогу тебя убедить, так что прошу прощения! – я встал, держась за член и побежал в туалет под звонкий хохот Эли.

– МАЛИК-ДОЛБАРИК-В ЖОПЕ ШАРИК! – послышалось из другой комнаты. – Прости!

– Ничего! – крикнул я в ответ.

Через несколько минут я вернулся и, краснея, надел трусы, повернувшись к Эле спиной.

– Классная задница, – заметила она, лежа в постели со стаканом вина.

– Спасибо, – я тоже наполнил стакан и залез к ней.

«Врёт, твоя жопа похожа на доску для разделки продуктов» – прокомментировал Дэмиан.

– Тебе тоже кажется немного сюрреалистичным то, что мы занялись сексом? – вскоре спросила Эля.

– Мне даже сам секс таковым кажется, – улыбнулся я. – Давно этим занималась?

– Ещё бы. Лет сто назад.

– Когда?

– Точно не припомню. Может два или три года назад. А что?

– Просто поддерживаю беседу.

– Ох уж ты и твои манеры, – она закатила глаза и цокнула. – Пипи-пупу.

– Расскажи про свой первый раз.

– Ой, это, наверное, лучшее, что со мной происходило. До этого я так страшно боялась физической близости, а лишившись девственности я аж воспряла духом. Серьёзно, пипи-пупу, ц-ц. Я будто освободилась.

– И когда это было?

– Я же тебе рассказывала.

– Я не помню, – снова улыбнулся я. – Честное слово.

– Ладно. Короче, мне было семнадцать, и он был СЛОНОМ С БОЛЬШИМ ХОБОТОМ… он был музыкантом. Этот чувак просто шикарно играл на гитаре, я до сих пор не слышала, чтобы кто-то пел «Nothing else matters» лучше него.

– А, теперь припоминаю. Это тот, который уехал жить в Польшу?

– Ага.

– Так как это случилось?

– Ну, как ни странно, я была пьяна.

– Похоже, ты остаёшься верна себе, – съязвил я.

– Заткнись, – она улыбнулась и шлёпнула меня по руке, после чего невольно сделала это ещё несколько раз. – Прости. Короче, мы поехали к нему домой. Там мы целовались, слушали музыку, а затем всё переросло в секс. Поначалу я была в шоке от собственной смелости, а потом очень долгое время привыкала к мысли, что я не девственница.

– Сложно было?

– Да! Было такое ощущение, что все смотрят на меня, знают об этом и осуждают меня. ШЛЮХА! ШЛЮХА С БОЛЬШИМ… – она зажалась и сморщила лицо, что часто происходило, когда тик покидал её с трудом. – ШЛЮХА С БОЛЬШИМ ЧЛЕНОМ.

Я рассмеялся.

– Не смейся! Знаешь, как мне было страшно? Быть незамужней не девственницей в Азербайджане это как быть инопланетянином на Земле.

Я продолжал посмеиваться, представляя её состояние.

– Ты хотя бы в город выходила? – спросил я, всё ещё смеясь.

– Попыталась один раз и клянусь, на меня все смотрели так, будто я переодетый мужик! Да не смейся ты! Я серьёзно! В тот день весь город смотрел только на меня!

– Ты не забыла, что у тебя Туретт? – на этот раз рассмеялась она.

– Да нет, я имею в виду, что смотрели больше, чем обычно. Блин, помню, мне иногда даже казалось, что мама знает, но, слава богу, у меня просто была паранойя.

– И что дальше? Вы с ним ещё встречались?

– Да, через неделю-другую я снова пошла к нему. Он был лет на шесть старше и, будучи гитаристом, шикарно управлялся своими пальчиками, – Эля подрыгала пальцами и улыбнулась.

Я хмыкнул и обнял её. Она положила голову мне на грудь и задумалась.

– А как насчёт тебя? – спросила она.

– Ты о моём первом сексе?

– Да, тупица, о чём же ещё.

– Ну, ты только что его наблюдала, – очень серьёзно сказал я.

Она резко присела.

– Ты шутишь! – она не верила своим ушам, а я громко рассмеялся. – Какой же ты конченый!

– Прости, мне представилась возможность, и я ею воспользовался, – улыбаясь, ответил я, а Эля положила голову обратно мне на грудь. – Я, кстати, был приятно удивлён, что ты не кричала странные непристойности во время секса.

– Это да. Тики обычно пропадают, когда я… ну… ты понял. Правда, однажды я поневоле ударила гитариста прямо туда, – стыдливо призналась Эля.

– Нет! – я не поверил ей и рассмеялся.

– Да! Я потом столько извинялась.

– А он что?

– Он принял удар… с достоинством. Бедный, скривился вдвое и ужасно пыхтел, но продолжал уверять меня, что всё хорошо.

Мы снова захохотали и продолжили лежать в обнимку.

– Чёрт, как же давно я так не расслаблялась.

– Я тоже.

«Что за «я тоже», дубина?! Сделай ей какой-нибудь комплимент!» – потребовала София.

– Эм, – я запнулся, не зная, что именно сказать. – Знаешь, Эля…

– Да? – она приподняла голову и посмотрела на меня, цокнув и показав мне язык.

– Моя депрессия, конечно, не прошла, но я почти не чувствую её, – я задумался и вскоре продолжил. – Люди обычно предпочитают не замечать сложности других. Они не хотят находиться рядом с унылыми говнюками вроде меня. Это угнетает… но ты всё же тут. Спасибо, – я приблизился к ней и, убрав с её лица волосы, чмокнул в щёку.