Последняя ночь на Извилистой реке

Голая, дерзкая, желавшая как можно скорее вернуть себе внимание собравшихся. Дэнни смотрел на жену: то, что раньше привлекало его в Кэти, теперь отталкивало. Он ошибался, принимая ее бесстыдство за сексуальную смелость. Тогда она казалась ему сексуальной и прогрессивной, хотя на самом деле Кэти была вульгарной и ненадежной. Все в ней, что прежде было таким желанным для него, нынче вызывало отвращение. Неужели за два года у него испарились все чувства к Кэти? (Сексуальных чувств уже не было. Любовь к ней продержалась чуть дольше, но почему — этого ни Дэнни, ни другой писатель на его месте не смогли бы объяснить.)

Он понес Джо в ту же ванную на первом этаже, чтобы отмыться под душем или хотя бы попытаться это сделать. (Дэнни не знал, как воспримут свиньи появление Кэти в загоне. Если вдруг набросятся — Джо лучше не видеть свою голую мать окровавленной. Такая сцена врежется в память двухлетнего ребенка.)

— А мама даст Небесной леди свою одежду? — спросил Джо.

— Нет, мой маленький. Небесной леди мамина одежда не подойдет.

Художники предлагали Эми что-то из одежды, но она отказалась. Ей требовался душ, и только. Одежду ей привезут пилот с помощником.

— И пусть только попробуют не привезти, — добавила она.

Художник, не испытавший тяжесть ее руки, повел Эми на второй этаж.

— Надеюсь, ваша ванная окажется чище этой, — сказал Дэнни.

— Мне все равно. А эта юркая девица, что взялась достать мой парашют, — ваша жена? — спросила парашютистка, останавливаясь на ступенях.

— Да.

— Девочка с яйцами. Вы согласны?

— Согласен. Кэти любит риск.

Дэнни забыл, что в нижней ванной совсем нет полотенец. Но сейчас ему было важнее отмыться от свинячьего навоза самому и отмыть Джо. Кому какое дело, если они выйдут мокрыми? К тому же одежда малыша каким-то чудесным образом не запачкалась. Только штанишки были мокроватыми, но это оттого, что Джо изрядно написал в подгузник.

— Я вижу, тебе очень понравилось имбирное ситро? — спросил у сына Дэнни.

Он не взял у Кэти чистый подгузник, но сейчас не это было главным. Руки малыша прилично измазались в навозе. К счастью, только руки. Сам Дэнни вымазался весь: не только одежда, но и кроссовки выразительно пахли загоном. Что ж, если его жена может щеголять голой, сборище творцов не будет шокировано, лицезрея его в спортивных трусах. Апрель в Айове — теплое время года. Пока еще и солнце светит. Так что он не замерзнет.

— И это ты называешь чистым полотенцем? — кричала наверху парашютистка.

Дэнни сбросил с себя замаранную одежду, раздел Джо, и они оба встали под душ. Мыла у творцов не было, зато имелось достаточно шампуней для волос. Отец и сын продолжали плескаться, когда в ванную вошла Кэти. Она принесла свою одежду и полотенце. Как ни странно, она совсем не испачкалась.

— А ты не допер, герой? — усмехнулась она, отвечая на его молчаливый вопрос. — Если в загоне не бегать, то и не упадешь.

— Так ты просто влезла в загон, взяла парашют и вылезла обратно? И свиньи тебе не мешали?

— Их парашют напугал, — ответила Кэти. — Двигайтесь, я тоже хочу под душ.

Она влезла в душевой поддон. Дэнни плеснул ей на волосы шампунем.

— А на маме тоже свинкины каки? — спросил Джо.

— Здесь на всех свинкины каки, — удостоила сына ответом Кэти.

Они по очереди вытирались полотенцем. Дэнни одел малыша, прицепив ему чистый подгузник.

— Это весь твой наряд? — спросила Кэти, покосившись на спортивные трусы.

— Все остальное я дарю ферме и ее гениальным обитателям. Пусть здесь и лежит.

Кэти поморщилась, затем швырнула на пол лифчик и трусики. Она скользнула в свои джинсы и блузку. Ее грудь проглядывала сквозь ткань блузки, особенно соски.

— Это тоже весь твой наряд? — спросил Дэнни.

Кэти пожала плечами.

— Почему бы и мне не подарить ферме что-нибудь из своего барахла? — спросила она.

— У нас с тобой что, противоборство во всем?

Его Кэти ответом не удостоила. Она открыла дверь ванной и ушла, оставив мужа с сыном с грудой одежды и испачканными кроссовками.

— Где же я оставила сандалии? — спросила Кэти, обращаясь к самой себе.

Парашютистка на лужайке пила пиво. Влажное и не слишком чистое полотенце служило ей подобием юбки.

— Где вы раздобыли пиво? — спросил Дэнни.

Он чувствовал, что выпил слишком много вина на голодный желудок.

Эми махнула рукой, указав на ведро со льдом. Возле ведра сидел Рольф и без конца приникал лицом к ледяной воде. Трава вокруг фотографа была вся в пятнах крови — кровотечение из носа еще продолжалось. Вдобавок удар головой изрядно рассек ему бровь. Дэнни вытащил из ведра две бутылки и обтер их горлышки о трусы.

— Рольф, это был потрясающий замысел, — сказал он фотографу. — Жаль только, что она не угодила прямо в яму к жареному поросенку.

— Ехидничаешь?

Рольф встал. Чувствовалось, ноги не слишком твердо держат его.

— Кто-нибудь следит за барбекю? — риторически спросил он. — Увлеклись пищей для глаз. Потом будете жаловаться, что едите угли.

— В вашем жилище водятся открывалки? — спросил Дэнни.

— Поищи на кухне.

Бородатый художник, получивший два удара от Эми, прижимал к лицу мокрую футболку. Он то и дело мочил ее в ледяной воде и вновь прикладывал.