Последняя ночь в Бейруте

— Всегда рад услужить, — улыбнулся Роуз. — Значит, так: в пакете миниатюрный диктофон «Олимпус», авторучка с камерой, встроенной в карманную скобу, и записная книжка с телефонами экстренной связи. Не забывайте, что все пятерки в номерах надо менять на двойки, а все двойки — на нули.

— Это я помню. Батарейки в диктофоне есть?

— Конечно. Я помню, как техотдел дал вам диктофон без батареек. Странно, что вы никого тогда не подвесили на крюк.

— Человеком, который это сделал, была Лиза Дженкинс. Она накануне разорвала помолвку. Разве я мог ее наказать?

— Вы слишком добры, шеф. Помню, следствие в результате затянулось чуть ли не на целый месяц.

— Вот тогда я ее и наказал: отправил в отпуск в середине февраля, причем как раз тогда, когда она начала строить глаза Митчу Макколу.

— С вами опасно иметь дело, шеф.

— Я знаю.

Бартон встал, пожал Роузу руку и пошел к станции метро.

III

Миллза он узнал, хоть и с трудом. Он видел его на фотографиях молодым, стройным, с густой гривой на голове. Сейчас перед ним был грузный, с редкими седыми волосами пожилой человек; серые глаза с пожелтевшими белками, щеки в красных прожилках. Но элегантен он был на редкость: дорогой серый костюм, длинное черное пальто, узконосые ботинки.

Он крепко пожал Бартону руку и сказал:

— Приветствую вас, Кристофер. Перекусим вместе, ладно? И зальем что-нибудь в люки.

Миллз взял Бартона под ручку и повел его в сторону района Мэйфэр.

— Куда мы идем? — осведомился Бартон.

— Туда, где можно спокойно поговорить. В наш местный клуб. Не волнуйтесь, Бартон: вас там никто не знает, и меня, наверное, тоже. Традиция этих закрытых клубов общеизвестна: большинство их членов не имеет ни к организации, ни к партии, ни тем более к основателям никакого отношения. Что и хорошо.

Бартон пожал плечами.

— Мне это знакомо, — сказал он. — Я когда-то состоял в каком-то клубе… Вспомнил: в клубе выпускников Оксфорда и Кембриджа, на улице Пелл-Мелл. Членские взносы платил регулярно, а вот обедать там приходилось крайне редко. А что хорошего в вашем клубе?

— Домашняя еда. Картошка с мясом. Котлеты. Тушеная баранина. Словом, все то, что женщины больше дома не готовят, обходясь полуфабрикатами. Вы женаты?

— Нет, моя жена умерла пять лет назад, — ответил Бартон. — Я питаюсь полуфабрикатами.

— Тем больше оснований пообедать в клубе.

Клуб оказался совсем невелик — комнаты три; самая большая была обеденным залом. Столик им приготовили, на столе стояли бутылка неаполитанского вина и ваза с фруктами. Унылый субъект в черном сюртуке забрал их пальто и унес куда-то в глубь здания. Пакет, принесенный Роузом, Бартон оставил у себя.

— Я заказал нам рагу, — сказал Миллз. — Здесь это фирменное блюдо.

Он наполнил два бокала вином и чокнулся с Бартоном.

— За успех вашей поездки, Кристофер. Я в нем больше заинтересован, чем кто-либо другой.

— Вы знали Мэри-Роуз?

— С самого рождения.

— То есть она…

— Да, она моя дочь…

Он помолчал.

— Видите, я уже почти отошел от шока, — сказал он, наполняя бокалы. — Два дня плакал и пил, еще два дня просто пил.

— Извините, я не знал… — огорчился Бартон. — Ведь у нее фамилия — Белл.

— Верно. Начальство попросило, чтобы у нее была фамилия матери. Знаете, моя фамилия кое-кому известна, в том числе в арабском мире. А девочка хотела работать на Востоке. Она ведь, кроме французского, знала еще арабский и персидский. Талантливая девочка. Колледж Троицы в Кембридже и диссертация в Институте стратегических исследований. Представляете, какая потеря для министерства? О себе я уже и не говорю. Она была моим единственным ребенком.

На глазах Миллза выступили слезы. Он осушил их салфеткой и всхлипнул.

— Простите, Кристофер. Постарел, уже трудно сдержать эмоции. Но так жалко ее, так жалко! Всего двадцать девять лет, вся жизнь впереди! И столько способностей!

— Ей было от кого унаследовать таланты. Вы ведь тоже знаете четыре языка.

— Знал пять. Но сейчас по-русски и по-польски говорю плохо. Все забывается, если нет практики.

— Это верно… Ну, так о чем вы хотели поговорить со мной, сэр Джон?

— Бросьте, Кристофер, вы не в палате лордов… Слушайте: никто во всем мире не знал, что Мэри-Роуз — моя дочь. Мы с женой развелись, когда ей было десять лет, но она была Мэри Белл с самого рождения. Встречался я с ней только в доме у бывшей жены, а когда Мэри выросла, я заезжал к ней по вечерам. Жила она в многоквартирном доме. Мальчики у нее, конечно, были, но она никогда никого не приводила к себе домой. То есть у нее была хорошая школа, я ее многому научил. Я это говорю к тому, чтобы вы поняли: шансы, что ей отомстили за какие-то мои прежние грехи, просто минимальные. Тут какая-то другая история. Не тратьте времени на эту линию расследования — во всяком случае на первом этапе.

— Спасибо, сэр Джон. Я приму это к сведению.

— Мне сказали, что ее убийцу застрелили при попытке к бегству. Тут какая-то подозрительная, не очень убедительная драма. Вы согласны?

— Пока не знаю.

— Ну, не буду вас учить делать свое дело. Ешьте рагу. А я пойду в курительную комнату. Черт, я снова начал курить!

Он с трудом поднялся и вышел из обеденного зала.