Последняя ночь Вампира

– Нет, – покачал головой де Грасси. – Не думайте, что я желаю спасти человечество – я его ненавижу! Жадные, похотливые создания, за тридцать серебреников готовые предать пророка, а иные за один – отца, мать, брата и сестру. Нажива, нажива, нажива. Вам дан дар – бессмертная душа, жизнью своей в душе можно взращивать ростки прекрасного. Вы же готовы все продать за звон монеток. Вы не смейтесь – человек давно уже синтезировал дешевое питание и нашел способ добывать недорогую энергию, можно спасти миллиарды живущих за гранью бедности людей, но власть имущим это не нужно – им нужно продавать, продавать, продавать то, что пока покупают. Развитие вашей цивилизации – ужасно, ваша жизнь – жизнь скота. Особенно в России – да, да, не перебивайте! Я здесь более десяти лет и все дивлюсь вашей политике. Единение нации достигается очередным выдумыванием внешней угрозы и тряской мускулов. И еще ужасаюсь приоритетам вашего общества. На западе великая протестантская этика говорит – обогащайтесь! Но обогащайтесь трудом! Вы же обогащаетесь перераспределением богатств из рук власть потерявших в руки власть обретших. Вами руководят tondeurs – обиралы. А под ними – так называемый народ, готовый целовать руки за кусок хлеба. Повысили пенсию на полторы тысячи рублей – и вся страна воет в экстазе – как стало хорошо жить! Свобода не нужна, нужен хлеб и экран телевизора, из которого сообщают о достижении благоденствия, основанного на возвращении к однопартийной системе и отмене свободных выборов!

– Для того, кто искренне трудится, все это не является проблемой.

– Искренне? Вы же следователь, в конце концов! Вам что, неизвестно о нарушениях в судопроизводстве? Прокурорском надзоре? Вы что, лично не брали взятки за отказ в возбуждении уголовного дела? Или, наоборот, за безосновательное возбуждение такового?

– Я живу честно, – угрюмо сказал Фролов и выпил так кстати принесенную официанткой порцию виски.

– Ой ли? – барон внимательно посмотрел следователю в глаза

– Хорошо, – стукнул Роман пустым стаканом о стол. – Почти честно. Но есть же фраза – одно дело, когда добываются известным путем деньги, чтобы купить новый автомобиль. И другое – когда нужно накормить своего ребенка.

– Вот! – засмеялся барон. – Вот! Жалкое человеческое племя! Всякой гнусности есть оправдание. Для всего есть нужное объяснение!

– А вы у убитых вами жертв – ну, хотя бы давно, спустя первое время после трансформации, деньги не отбирали? Вы как-то на бедного не похожи.

– Отбирал. Но я исправился.

– Ну, будь у меня столько времени на раздумывание о смысле существования, я бы тоже исправился.

– Грубите. А ведь я в целом прав. Да вспомните хотя бы Анатоля Франса – я его встречал, душа-человек, хотя и большой насмешник. «Человек – очень мерзкое животное, и человеческие общества потому так скверны, что человек их создает сообразно своим наклонностям».

– В целом – да. Но случаются благостные порывы. Примеры? Моцарт, Бах, Бетховен. Достоевский, Толстой, Чехов.

– Ваша правда. Кстати, я знал Моцарта.

– Вот это да. И сказать нечего.

– К сожалению, мне тоже. Ваш какой-то русский писатель, по-моему, Юрий Кузнецов, заметил: современник не вправе оценивать масштабность происходящих при нем событий. Масштаб живущих рядом с тобой личностей – тоже. Все становится ясно позже. Я разговаривал с Руссо, видел Людовика VI, беседовал с Дюма и с Гюго.

– Они, – вмешалась Кристина, – знали о вашей м… природе?

– Нет, конечно. Дюма в общении был вреден, казалось, несерьезный автор, такое бесконечное – в двадцатом веке появилось подходящее слово «конвейер» – производство сюжетов для самой низкой публики, прошло время – оказывается, отличный писатель! Представляете, с его мастерством какие бы сценарии он складывал для нынешнего Голливуда! Глядишь, и не умер бы по уши в долгах. Кстати, смотря с высоты прожитых лет, могу сказать, что все, что писатели чувствовали и предвидели, сбывалось, несмотря на кажущуюся фантастичность. И технические достижения, и тоталитарные режимы, и полеты в космос, и оружие массового уничтожения.

– И что нас ждет в будущем? – поерзав на стуле, спросила девушка. – Исходя из опыта прожитых столетий?

– Будущее вас удивит. Представьте демонстрацию обывателям в 1913 году любого фильма о современной войне. Представили? А детали – ну какая разница?

– У меня сегодня друг погиб, – перебил его Фролов. – И вообще-то, из-за вас. Так что ну вас со своими рыбками. Давайте к делу.

– Давайте. Вы снимете на видео, как я уничтожаю лекарство, а потом вы снимете мою смерть. Потом вышлете запись по адресу, который я вам дам, и она вскоре попадет к Отцу.

– Вы хотите инсценировать собственную смерть? Вам не поверят, а потом все равно найдут.

– Вы меня не поняли. Я действительно хочуумереть. Мне надоел этот мир. Мне надоели люди, их общество, а тех гениальных крупиц, которые производят некоторые выдающиеся представители человечества, слишком мало, чтобы наслаждаться ими в течение всего существования. И, наконец, я около шестисот лет не видел рассвет. Я хочу его, наконец, встретить. И я сделаю это.