Последняя охота Серой Рыси

Недолго думая, девушка бросилась к ним на выручку. Недовольная своей минутной трусостью, она теперь действовала гораздо решительнее. С быстротою стрелы, пронзительно крича, бросилась она на врага. Рысь, услыша неожиданный крик, потеряла мужество и забыла свой голод. Она сгорбилась, сделала огромный прыжок, успев вовремя уклониться от мстительного топора, и бросилась к сараю, где другая рысь пожирала свою добычу.

Раненая овца была спасена. Но кровь девушки бурлила от гнева. Она была победительницей. Она бесстрашно встретилась лицом к лицу с врагом и обратила его в бегство… спасла одну овцу… а теперь отомстит за другую.

Она с громким угрожающим криком направилась к рысям, собираясь прогнать их.

Но положение ее теперь изменилось. Рыси были снова вместе и чувствовали себя сильнее.

Им удалось уже завладеть добычей, и они теперь считали ее принадлежащей им по праву. А право свое хищники защищают отчаянно. Шерсть на спине у них стала дыбом, маленькие хвосты-обрубки ощетинились, уши прилегли к голове, и обе они в один голос послали девушке грозный вызов. Оставив свою добычу, они поползли ей навстречу.

Им, правда, не нравился упорный взгляд ее блестящих голубых глаз, но они чувствовали, что она молода и нерешительна.

Девушка остановилась, не зная, что лучше — бежать или вступить в борьбу.

Рыси также остановились, прилегли к земле и, вцепившись когтями в утоптанный снег, внимательно наблюдали за ней, готовые ежеминутно прыгнуть.

Тем временем больная старуха, передвигая стул, добралась до самых дверей. Она сразу увидела, что случилось. Старое мужественное сердце ее исполнилось гордости при виде храбрости своей слабенькой внучки, на которую она до сих пор смотрела с некоторым пренебрежением.

Гриджсы из Некуика и с Литтль-Ривера всегда славились своими рослыми, здоровыми мужчинами и высокими женщинами. И старухе казалось, что эта худенькая голубоглазая девушка наносит своим видом оскорбление всему роду.

И вот в ту минуту, когда она увидела Мелинду и двух страшных хищников, стоявших друг против друга, сердце ее затрепетало от безумного ужаса. Собрав все силы свои, она поднялась почти во весь рост и схватила ружье, которое сын ее Джек, отправившийся на рубку леса, держал всегда заряженным. Тяжело опустившись снова в кресло, она взвела курок и пронзительно крикнула:

— Не двигайся, Мелинда! Я буду сейчас стрелять.

Ни один мускул не дрогнул в лице девушки. Она только побледнела при мысли, что вот сейчас прогремит выстрел. Зато рыси повернули головы, и зеленовато-желтые глаза их сверкнули злобой при виде старухи, сидевшей у дверей.

Блеснул красный огонек, взвился дымок, и прогремел такой громкий выстрел, что, казалось, будто все стекла вылетят сейчас из окон хижины. Одна из рысей опрокинулась на спину и осталась лежать неподвижно, убитая большим зарядом крупной дроби. Вторая рысь, задетая разлетевшимися дробинками, повернулась и, словно испуганная кошка, большими скачками понеслась в лес по снегу.

Старуха самодовольно улыбнулась, приставила дымящееся ружье к стенке и поправила свой чепец. Долго стояла Мелинда, не трогаясь с места и не спуская глаз с мертвой рыси. Затем, швырнув топор, бросилась к хижине. Упав на колени, она спрятала лицо в передник бабушки и громко зарыдала.

Старуха удивленно взглянула на нее, ласково погладила ее белокурые пушистые волосы и сказала:

— Полно, перестань! Нечего плакать. Ты крошечный комарик, а сердце у тебя бесстрашное, Мелинда. Я горжусь тобою, и отец будет гордиться тобою, когда я все расскажу ему.

Видя, однако, что девушка продолжает плакать и плечи ее судорожно вздрагивают, старуха заботливо склонилась над ней.

— Полно, перестань! — сказала она. — Не надо плакать, милая. Лучше снова приняться за оладьи, пока тесто не перекисло.

И девушка и бабушка прекрасно знали, что тесто не может перекиснуть. Но тем не менее девушка сразу успокоилась, поспешно вскочила на ноги, тихонько засмеялась, откинула рукой волосы, достала из стола другую ложку и весело принялась месить тесто. Овцы тем временем кое-как выкарабкались из глубокого снега. Собравшись в кучу посреди двора, они стояли, опустив головы, и со страхом смотрели на неподвижное тело мертвой рыси.

ЦАРЬ ЗВЕРЕЙ

Джонс почувствовал вдруг, что может бесконечно долго держаться на поверхности воды, насыщенной солью и теплой, как парное молоко. Он был сильный и опытный пловец, и ему ничего больше не оставалось, как плыть свободно, не спеша, пока не наткнется на какую-нибудь землю или не погибнет от голода и жажды. На пути он мог, разумеется, встретиться с разными опасностями. Тропические воды — родина акулы и пилы-рыбы. Но он знал, что о тех опасностях, которые нельзя устранить, не стоит думать.