Последняя осень. Буря (СИ)

— Янка, опять пшикалась вонючкой? Даже в Индии пахнет приятнее, чем здесь, — проговорила та и осеклась: — О, кто к нам пожаловал. Маш, как успехи?

— Негусто.

Яна пробурчала:

— Ты не в теме, это элитный парфюм, тяжелый люкс. Угадай, сколько он стоит.

— Недостаточно, чтобы компенсировать мне потерю обоняния. Динара права, твои французские духи как нашатырь, — усмехнулась Вика и обратилась к гостье: — Говоришь, вы в тупике? Ожидаемо. Я никого не виню, наоборот, Женя молодец, что попросил о помощи. Будем шаманить с отпечатками. Ты пришла за мной?

— Не-а, допрашивает свидетелей, — криво усмехнулась Яна. — Копает под нас, разнюхивает.

— Неправда, — возразила Маша.

— Мне нечего скрывать, — пожала плечами Вика, достав из косметички бальзам для губ. — Ненавижу зиму, кожа вечно сухая.

Она порылась в кармане брюк и, вынув карамельку, предложила девушкам. Маша ахнула, распознав в ядовито-розовой обертке ту самую барбариску. «Такую же нашли у Волгина», — отметила она и произнесла максимально беспечным тоном:

— Любишь эти конфеты?

— Ненавижу, слишком приторные. Видимо, кто-то всучил, пока я была пьяной.

«Подозрительно, — мелькнуло в мыслях. — Зачем кому-то давать Вике карамельки? Убийца давно запланировал месть и запутал следы? Или рыжая просчиталась, забыла про улику, а теперь пытается оправдаться? Боже, насколько все плохо, что я всерьез размышляю над конфетой». Яна пошутила про подозрения, поэтому пришлось срочно перевести тему, спросив про грохот.

— У меня крепкие нервы, — ответила Вика, — после путешествий вырубаюсь мгновенно и где угодно, часто пропускаю будильник. Если бы ночью рухнуло левое крыло, я бы не всполошилась. Янка, не сиди на холодном, сляжешь с циститом.

— Полегче, мамулик, — улыбнулась та. — Сегодня кудахчешь над нами как наседка.

— Чувствую ответственность. Кто-то в критический момент теряется, а я стремлюсь все контролировать. Дурацкая привычка.

Дверь вновь распахнулась, явив Злату.

— Твоя реакция на стресс — бей? — спросила она у Вики.

— Иногда превращаюсь в злую командиршу. Помнится, кто-то обещал, что не будет нас диагностировать.

— Верно. Мы не лабораторные крысы, — вклинилась Яна.

Злата скинула обувь, забралась на постель и скрестила ноги по-турецки. Дреды забавно покачивались в такт движениям.

— Я никого не анализирую, просто наблюдаю. На лекции часто повторяют, что психолог должен разделять работу и личное общение. Я всегда следую этому правилу.

— Супер, а то поставишь нам кучу диагнозов, — усмехнулась Вика. — Мне пора, не шалите.

— Оставишь меня за главную? — издевательски произнесла Яна. Рыжая, шуточно погрозив пальцем, удалилась. — Психушка отдыхает.

Маша расспросила Злату. Та поведала, что вернулась позже соседок, как всегда, надела беруши и проснулась только утром. «Бесполезный разговор. Хоть бы ребята узнали больше», — понадеялась Маша.

Холл встретил ее неутешительными новостями. Вика и Игорь не справились с запиской, зато покинули помещение без лишних препирательств.

— Либо двадцать человек одновременно оглохли и ослепли, либо убийца был очень тихим, — подытожила Динара.

— Стремно, — проговорил Леонид. — Может, пошарим по вещам?

— Это незаконно, — сказал Кирилл. — Что искать? Ни орудия убийства, ни зацепок. Похоже, несчастный случай — самое логичное объяснение.

— Где телефон Глебыча? — всполошился Женя. — Наверное, его умыкнул преступник.

— Зачем? — не согласилась Динара. — Только кретин так подставится.

— Или в мессенджерах есть нечто важное, — рассуждала вслух Маша.

— Вы точно проверили вожатскую? — спросил Леонид с тенью недоверия.

— Конечно, — твердо произнес Кирилл. — Обшарили каждый угол.

— Пойду посмотрю. Мало ли, вдруг вы что-то упустили.

— Не доверяешь нам? — прищурилась Динара.

— Постоянно косячите, — без утайки сказал парень. — Сначала не смогли определить причину смерти, потом провозились с отпечатками. Без обид, мы тут занимаемся серьезным делом. Я не могу пустить все на самотек.

— Почему? Ты не знал Волгина, так зачем волнуешься о нем? — спросил Кирилл. — Резко подобрел?

— Мне интересно, куда это приведет, — ответил Леонид. — Вы такие смешные. Ходите по универу как важные шишки, считаете другие факультеты помойками, а сами боитесь трупов. Вам плевать на людей, даже на знакомых. Только Маше не все равно.

Развернувшись, он пошел прочь.

В голове пронеслось: «Меня похвалили?» Вмиг собственные поступки пропитались лицемерием, расчетливостью и обманом, ведь ни Динара, ни Кирилл, ни Леонид не представляли, какой скелет пылился в ее шкафу. Внутренний голос ругал, хотя она всего лишь спасалась от тюрьмы. Привыкая к рутине преступницы, избежавшей наказания, она машинально оправдывала себя тем, что на планете наверняка были люди похуже, система правосудия и Уголовный кодекс преувеличивали опасность ее действий, а каждый человек заслуживал второго шанса. Однако возмездие дышало в затылок, отравляло будни и счастливые моменты. Возможно, именно поэтому она пыталась вылепить из Марка примерного парня, спасти его, чтобы, сохранив одну жизнь, расплатиться за ту, которую отняла.

Кирилл сложил руки на груди, вспылил: