Последняя осень. Буря (СИ)

Войдя в безлюдный холл, она покосилась на тусклую луну, беспомощную перед густыми тенями, поставила таз, чайник и ковш возле стола, заметила на полу яблоко. Смартфон разрядился и погас, комната погрузилась в полутьму, впереди зашуршало. Маша вздрогнула, медленно притронулась к скатерти, свисающей почти до пола, отогнула край. На нее уставились два блестящих глаза. Она вросла в бетон, теряясь в звуках тяжелого дыхания, моргнула, чтобы прогнать мираж, как вдруг из сумрака отделилась фигура и толкнула ее. Левую ладонь обожгло болью. Телефон с грохотом упал. По ступеням застучали шаги. Маша охнула, закричала, но получилось слабо. Слева появилось сияние, кто-то подошел, и, пока она искала способы для защиты, зажглась лампочка.

— Маша? — изумился Марк. — Ты чего?

— Д-дверь? — перебила она, гадая, что или кого встретила во тьме. — Ты закрыл?

— Нет, — ответил тот, одернув черное пальто.

Маша указала на отчетливый след ботинка возле лестницы, рывком встала, подбежала к куртке, сушившейся на стуле, и, накинув капюшон, бросилась вниз, приказав:

— За мной!

Марк на ходу озарял путь телефоном. Луч фонарика лихорадочно прыгал по стенам, перед взором мигали пятна, сердце бешено колотилось, в мыслях возникало нечто из мрака.

— Осторожно, — воскликнул Марк, придержав ее за локоть и не позволив упасть.

В прихожей стонал ветер. Входная дверь была распахнута. Маша бесстрашно помчалась на крыльцо, поскользнулась, но Бортников среагировал мгновенно, подхватил ее и раздраженно выпалил:

— Что с тобой?

Маша проигнорировала вопрос, вгляделась в белесую пелену. Метель бесновалась, застилала землю, обдавала лицо и тело колючим снегом. Ничего нельзя было разглядеть.

— Пойдем, ты заболеешь, — крикнул Марк, потянув ее обратно.

Маша пригнулась, подняла с плитки едва намокшие листы бумаги, попросила у Бортникова гаджет. Тот нехотя подчинился, осветил напечатанный текст, гласивший:

«Серийный убийца. Кого вы представляете, когда слышите этот термин? Фредди Крюгера, Майкла Майерса, Ганнибала Лектора и прочих злодеев? Или Чикатило, Пичушкина, Зодиака, Дамера и других маньяков? Вы боитесь их? Считаете монстрами во плоти? Надеетесь никогда не попасть к ним в лапы? Поверьте, есть кое-что похуже, чем стать жертвой психопата-убийцы. Пострадавших жалеют и увековечивают, а вот тех, кто принадлежит к роду душегуба, клеймят будущими головорезами. Обычно родственники вычеркивают паршивую овцу из семьи, но некоторые до победного покрывают его преступления, а потом безумно ищут «плохие гены» в детях и внуках. Особенно в слишком эмоциональных мальчиках».

Телефон погас. Марк тщетно попытался его реанимировать.

— У тебя есть зажигалка? — спросила Маша.

Ей, несмотря на мороз, было душно. Марк достал красный кусок пластика, щелкнул, и неровный огонек вырвал из тьмы страницу с текстом:

«…Все детство меня ругали за громкий разговор, крик, слезы, тягу к одиночеству. Однажды в песочнице я ударил сопляка, который забрал мою лопатку и сломал куличики. Бабушка отвела меня в церковь, заставила молиться и клясться, что я никому не причиню вреда. Подростковые годы были еще хуже. Ко мне относились как к одержимому дьяволом, бесконечно твердили про добро. Я не понимал причины, пока не нашел в гараже старый ящик для рыбалки. Потом все стало ясно».

Машу отвлек невнятный шум.

— Ч-что э-это? — пролепетала она.

— У тебя зубы стучат, — сказал Марк, затем повел ее в тепло.

Маша не упрямилась и, пока парень поворачивал ключ в замке, рассуждала: «Кто это был? Неужели дух? Откуда у него записи Волгина? Но ведь, — она сглотнула, убрав находку в карман штанов. — Глеб мертв». Между тем они вошли в холл.

— Теперь объяснишь, что случилось? — спросил Марк.

Маша кратко поведала о столкновении, мимоходом посмотрела на левую ладонь.

— Поранилась? — с искренним участием произнес тот.

— Ерунда. Всего лишь ссадина.

— Нужно промыть. Аптечка у меня в комнате.

Воображение нарисовало, как Маша окажется там, где чуть не сгорела со стыда, будет возиться в неловкой тишине и глазеть на Бортникова. «Ни за что», — скривилась она.

— Или подожди, я скоро принесу, — предложил Марк.

Перспектива остаться в одиночестве пугала. Теперь под каждым столом мерещились силуэты.

— А если тот, кто на меня напал, вернется? — со страхом проговорила она. — Давай позовем ребят, обыщем территорию.

— Снаружи метет, ничего не видно. Дверь крепкая, мы заперты. Все будет хорошо.

Он вновь обратил внимание на ее рану, и Маша перестала возражать.

За прошедшие часы спальня не поменялась, однако в отличие от прошлого раза сейчас в голове носились предлоги, чтобы удрать с позором. Ситуация до абсурдного повторялась: Марк уступил ей постель, придвинул стул, сел напротив, будто специально дразнил, раскрыл чемоданчик и порылся в содержимом. Маша с интересом наблюдала за ним. Парень продезинфицировал руки, осторожно обработал ссадину перекисью водорода, спросил:

— Щиплет?