Последняя Патриотическая (СИ)

- Ангара! Вот никогда не забуду, как мы в засаде сидели, а ты банку каши на сутки делил на двоих, и есть меня заставлял, - вновь улыбается, но больше не шутит Ива. - Ты только позвони, Ангара! Я бегом прибегу к любому дьяволу за тобой. Даже в Аэропорт!

- Спасибо, ребята, - не знаю я больше, что говорить.

- Но мы тебя одного не отпустим. - Уже решил за меня всё Орда. - С тобой идет Док, вместо всех нас. Он медик, он вытащит, если что, перевяжет. Собрался? - кивает он через стол.

- Собрался, - сидит молча Док. Один, кто здесь не прощается.

- Береги его, - показывает на меня пальцем Орда. - Это наша единственная надежда, что всё то, ради чего мы здесь жили, не пройдет зря и не будет забыто.

Но я боюсь единственного кошмара: у меня несколько дней болела правая нога ниже колена. И нельзя было куда-то идти. Это верная примета, что её оторвет - сижу и гляжу я на ногу, пока она здесь. А утром сегодня бросилась на улице бешеная собака: догнала меня сзади и тяпнула за обе ноги. Я успел её пнуть, пока не отскочила. Пнул и стою, матерюсь. А после делаю шаг - нога не болит! И только больно пятки на месте укусов. Я стою и чувствую ноги до самых пяток. А, значит, теперь не страшно на передовую.

Спасибо собаке. Я верю в эти приметы.

...Утром мы с Доком стоим на снегу во дворе, а к нам из казармы бегут по лестнице и кричат, боясь опоздать Синий с Японцем. Без шапок, в тельняшках, забывши одеться.

- Берегите себя! - обнимаются они с нами.

- Бери, Док! - протягивает Японец огромный свой нож.

- Да, мелочи нет, - роется тот в карманах.

- Значит, на время. Значит, еще отдашь, - отступает Япон.

- Про нас, про крымских ребят, не забывай, - стоит Гоша с Пристани Отчаяния.

- Я помню. Ложку раз у тебя занимал, - нашел я, что вспомнить.

- Да, ложку, - улыбается Гоша.

- Береги его, Док, - снова показывает на меня пальцем Орда. - Он единственный, на ком держится наше бессмертие.

- Удачи, вам, тут, - уже делаю я первый шаг.

- Рад был, что встретил тебя, - всё сказал мне Орда.

Так ради книги, оставил я "Беркут". Подался за новыми песнями, дальше по свету искать свой бродячий сюжет.

Иногда нужно поменять свою жизнь - пусть даже ценой самой жизни.

По-разному заплатили мы с Доком за этот сюжет. Я - годами неудач после, он - своей жизнью. И, разбившись лбом о Дебальцево, разлетелся в щепки наш "Беркут".

Первый тайм мы уже отыграли...

Но одно не сумели понять: всё это только начало большой длинной песни. Песни, допеть которую смогут лишь пули.

Виват, Четырнадцатый год! Летите, мои товарищи, мои "беркуты"!

От Майдана до Новороссии, от Карловки до Дебальцево на пожирающий огонь украинских батарей...

Лети, "Беркут"! Навстречу сокрушающим годам!

РЕКВИЕМ

"Макеевской отдельной донской сотне

имени Дениса Полякова (Лепесток)"

Наш "Беркут" закончил полёт в декабре Четырнадцатого года, походного да голодного. Решением Казачьего Круга был списан в утиль вслед за своим героическим прошлым. Отряд стал зваться донской сотней имени единственного погибшего в нём за целое лето боёв.

Да, свирепо прожил "Беркут" Донбасса короткую свою жизнь! Да, славно продолжил начатое тем "Беркутом" на Майдане! Чьё одно только имя лишало Киева сна.

А вот "отдельная сотня"... А вот из какой-то Макеевки... И кончился "Беркут". Улетел догонять свою сказку - победный Четырнадцатый год.

Не стало больше "Беркута". То, что вместо него штурмовало Дебальцево, уже потеряло крылья.

В январе Пятнадцатого года бывший наш "Беркут", а проще - отряд Севера, освободил наконец второй "Беркут" - отряд Сочи в Макеевке. Отправил из Донецка десант и взял штурмом "Семерку", где одурев от пьянств, "генерал" Сочи и "раненый в ногу из танка" "полковник" Сармат стреляли из пистолета бойцов: одного убили, второго тяжело ранили. И штурм "Семерки" был невесть каким легендарным: старый Орда перепрыгнул через забор, забрал у часового оружие, и позвал остальных. Вместе разоружили пост у ворот, и пошли зачищать змеиное логово. Арестовали командование: Сочи, Сармата, Братишку, Спеца - всех синих, как джиннов из поллитровки. Синие, синие - а сразу дошло, что кончилось их "Пьем - людей бьем! Кому не мило - тому мы в рыло!" Спеца и Братишку вывели под руки до ворот и показали дорогу. Дважды повторять не пришлось. Сармата не вышло шлепнуть при штурме - схватился в комнате за оружие - пришлось отступить. Орда только того и ждал, сразу к двери, швырнуть туда гранату. Да, вмешался Руслан, уговорил "полковника" сдаться в плен. Сдавшегося Сармата потом долго били, до кровавой каши на голове, потом он валялся на полу в машине, дальше в багажнике, где били снова и наконец - пока не убили, сдали в комендатуру: Бастилия! Увы, Бастилия...

Возня с Сарматом - это и было всё организованное "Семеркой" сопротивление. Но пока били "полковника", и были заняты кулаки, сбежал сам командир - "генерал" Сочи. Попросился у конвоя до туалета, откуда бросился на забор, и перелетел его, как ядро.