Последняя песнь до темноты (ЛП)

Они встретились весной, в доме мастера Гелвана. Он не ожидал этого, Дариен не был заинтересован в долгих отношениях. Ту весну он провел среди богатых женщин Тамриллина, среди некоторых простолюдинок. Так он попал на ужин мастера Гелвана, где играл по совету старшей любовницы. Дариен все еще с теплом вспоминал ее.

Они с Марленом пели дуэтом, веселье с мрачным привкусом, как нравилось Марлену. Им нравилось вызывать дискомфорт у высшего общества Эйвара своими версиями идеалов, и их зрители находили в этом виноватое удовольствие.

Они пели, Дариен заметил Рианну Гелван с ее любопытными большими глазами. Она была серьезной, словно смотрела издалека. Их музыка интересовала ее, но не трогала.

Когда они закончили, Дариен не уступил место другому музыканту, как было задумано. Он спешно поговорил с Марленом, запел снова. Эта песня была мелодичной и традиционной; история о солдате-герое и его любви. Одна из его ранних песен, сияющая идеалом, который он принес в стены Академии, когда он был мальчиком.

Марлен ощутил его цель, встал за Дариеном, играл тихо, не добавляя вокал, дав ему петь самому. И Дариен даже не знал, чего добивался, пока не поднял взгляд на лицо Рианны, увидел румянец на ее щеках и сияние в ее глазах, какое он уже много раз видел. Но это для него раньше такого не значило.

За такую красоту я разрушу жизнь

А бог разрушит весь мир.

Он пел эти слова, глядя на ее лицо, упиваясь светлым идеалом ее кожи и золотом волос. Она посмотрела на его лиру, ее сердце точно забилось быстрее. Словно вся яркость года свободы для него и Марлена сосредоточилась вдруг на этом.

После этого они встретились в саду, при свете луны, в тенях вишневого дерева. Они не планировали этого, они видели друг друга и шли для одной цели.

Дариен не касался ее в ту ночь, они только говорили. Но он знал, что его курс меняется с тех пор. Рианна Гелван будет частью его пути, хоть это и сложно.

И теперь он бы на крыше, а думал, что будет на сцене. Снова путь изменился. Но он все равно собирался дойти до нее. Его победа в этом задании и их любовь станут как-нибудь его величайшей песней, историей, которую будут повторять. Дариен не будет как старики, которые учили его истории поэзии, он будет первым в созидании, как Валанир Окун или Эдриен Летрелл.

Фигуры в серых мантиях собрались на платформе. Дариен помрачнел, глядя на них. Его мантия осталась в сундуке в старой комнате в таверне. Он не надел ее, а теперь мог и не надеть.

Он приобрел кое-что новое. Летом Дариен написал поэму для друга-ремесленника, подарок жене на день рождения. Он смог сегодня получить со скидкой маленький лук и стрелы. Прибор был мелким, как игрушка. Но стрелы были со стальными наконечниками: совсем не игрушка.

У него всегда был интерес к луку. Он давно не практиковался, и у него был лишь один выстрел, может, два. Он мог быть безумен, но все же… Было что-то в арбалете и его плечах, когда он прицелился, что ощущалось правильно, как крещендо в песне.

Уничтожь это.

Никон Геррард прошел величаво по платформе, миновал участников и дошел до священного вина.

Помолившись, Дариен с легким сердцем выпустил стрелу.

ГЛАВА 12

По площади разнеслось оханье, все смотрели на крышу, где стояла фигура на фоне неба. Хоть он был не больше ее ногтя с такого расстояния, Лин узнала его по голосу.

— Лорд Геррард! Здесь!

Ее сердце колотилось от шока и печали.

«Нет, Дариен. Ты же мне нравился».

Она подумала о Рианне Гелван и лезвиях боли в сердце.

Дариен Элдемур раскинул руки, словно уличный актер, сообщающий о выступлении.

— Друзья, меня предали, — крикнул он сильным обученным голосом, заполнившим площадь. — Меня, Дариена Элдемура, выгнали из конкурса по одной причине: мой бывший друг, Марлен Хамбрелэй, которого вы видите перед собой, не смог вынести, что разделит честь победы со мной.

Никон Геррард был занят, он взмахом приказал страже подняться на крышу. Они пошли через толпу.

— Если амбиции человека могут так испортить конкурс, — продолжил Дариен, — то он не священен. И хотя виновата жадность моего друга, настоящая вина у двора, смеющегося над нашим искусством.

На площади люди охали. За такие слова в Тамриллине убивали. Хотя он уже подписал приговор, разбив графин вина.

Высокий мужчина на сцене вышел вперед, отбросил капюшон. Марлен Хамбрелэй улыбался, качая головой.

— Мне жаль, что тебя отрезали от конкурса, Дариен, — крикнул он. — Но винить меня глупо, не думаешь?

Стражи были на середине площади. Они скоро доберутся.

— Все хорошо, Марлен, — голос Дариена звучал с ясностью. — Я тебя прощаю. Я прощаю тебя за слабость и жажду силы. Вот мое послание тебе.

Он нежно держал лиру. Дариен замер на миг, словно стражи не шли к нему. Он поиграл на струнах, и мелодия не удивляла, она была неминуемой. Лин играла ее много раз.

— Какой бы ни была

ветвь — меди, золота иль серебра,

Одно лишь ясно —

Фальшивая она.