Последняя песнь трубадура

Андрей Владимирович приехал в клинику в плохом настроении. Никто не знает, как у нас выходить из подобных ситуаций. Когда работаешь в государственном учреждении, отсутствие средств – обязательная составная трудового и гражданского подвига. Знаешь, в какие кабинеты следует ходить, куда направлять прошения, чтобы получить то, что якобы предусмотрено бюджетом. А что делать главврачу частной клиники, когда хозяин исчезает? Когда фирма, которая должна оплачивать счета, приобретать для клиники оборудование и лекарства, прекращает все это делать? И главное – ни один телефон не отвечает. Тот, кто пробовал на вкус российскую благотворительность, знает, что это такое. Что это за знак.

У двери кабинета Андрея Владимировича встретила возбужденная секретарша.

– Ой! Вас там ждут! Такой шикарный иностранец.

Ну вот. Как объяснить иностранцу, что в клинике завтра, возможно, анальгина не будет.

«Шикарный иностранец» почтительно встал, когда профессор вошел в кабинет.

– Очень рад познакомиться с известным ученым. Мое имя Филипп Нуаре. Я – советник, помощник и представитель не менее известного американского магната Ричарда Штайна.

– Очень приятно. Чем мы можем быть вам полезны?

– Надеюсь, не вы, а мы сумеем быть вам полезными. Мы хотели бы финансировать вашу клинику в рамках социальной программы, которую мы разворачиваем в России.

– Серьезно? – Андрею хотелось расцеловать всех американских магнатов. – Но у нас сложная ситуация. Понимаете, клиника может просто исчезнуть, как появилась. Не знаю, поймете ли вы. Это специфическая практика. Однажды депутат парламента хотел через одну подставную фирму перевести в другую подставную фирму, но уже за рубежом, большую сумму, вероятно, криминальных денег. Но это стало достоянием гласности. И, чтобы спасти свою свободу и положение, депутат совершил благородный шаг: отдал деньги на эту клинику. Его фирма нас финансировала. Но уже неделя, как фирма испарилась, а депутат, что называется, недоступен. Думаю, скоро в банке нам закроют счет, а потом и вовсе закроют.

– О, это все только облегчает положение. Мы предлагали спонсирование. Но гораздо удобнее оформить владение. Нам кажется: пусть ваши депутаты вывозят из страны ваши деньги, если власти не возражают. А наши деньги должны быть там, куда мы их направим. В частности, в этой клинике.

– Да, но как формально…

– О, как формально, я имею представление. У вас много депутатов и чиновников. Так вы не возражаете?

– Я? У меня просто нет слов…

* * *

– Эй, есть кто живой? – Блондин уже минут пять ходил вокруг высокого забора. Калитка была закрыта на несложный засов. Но на дорожке спокойно сидела кавказская овчарка, она без всякой приязни смотрела на непрошеного гостя и от избытка уверенности в своих силах даже не лаяла. Блондин постучал кулаком по металлической створке, собака соизволила гавкнуть. Тут же появился невысокий усатый человек с ведром.

– Вам чего? – неприветливо крикнул он.

– Мне бы Георгия Сидорова.

– А что надо?

– Нельзя ли войти? Я так понял, это вы и есть.

Мужичок провел Блондина к маленькой беседке со столом и скамейкой. Сам остался стоять.

– Так кто вы такой будете?

Блондин выдержал паузу.

– Я знакомый вашей жены. Покойной. Ирины. Очень хороший знакомый.

* * *

Сергей работал в офисе. Сверял даты и фамилии в документах, которые удалось добыть, составлял список «действующих» лиц. Иногда звонил знакомой телефонистке, которая искала для него адреса и телефоны. Он торопился: надо заехать за Диной, отвезти ее в редакцию, а затем в клинику. Он так увлекся этими фантастическими документами, что вздрогнул, когда позвонил телефон.

– Привет, Сережа. Голдовский беспокоит. Слушай, номер вышел. С «Девочкой» твоей. И уже были звонки. Из какой-то фирмы, из рекламного агентства. Спрашивают, как найти эту модель. Мы будем раскрывать инкогнито?

– Пока нет, Виктор. Она такая же модель, как мы с вами – тореадоры. Это маленькая дебилка, алкоголичка и злостная хулиганка. Возможно, уже под судом. Любовника матери пыталась живьем сварить.

– Да ты что? Какая прелесть. Обязательно познакомь нас. И продолжай снимать в образе невинного ангелочка. Слушай, а давай на обложку зафигачим? Крупно лицо, как всех этих е…ных звезд даем. И над ней название – «Элита». – Голдовский закудахтал, что означало смех.

– А что? Мысль разумная, прогрессивная. Я попробую что-нибудь интересное сделать. Если ее, конечно, не посадят.

– Посадят, я тебе командировку выпишу.

Сергей попрощался, не дожидаясь конца кудахтанья.

Набрал номер, ответил недовольный, хриплый голос. Вот это она, Муза.

– Это мисс Мороженое?

– Чего? А, шутка юмора. Привет. Че не звонил?

– Я-то как раз звонил. Мне твоя мама поведала душераздирающую историю, до членовредительства ты докатилась.

– Члена – чего? Да не трогала я его член, козла позорного. Жопу немножко ошпарила. А ты знаешь, что он этой жопой делал?

– Ох, без подробностей, пожалуйста. Меня больше твоя судьба интересует.

– А что моя. Хреновая пока судьба. Бабки он требует. В суд хочет подать. А может, подал уже. Меня могут посадить?