Последняя подлодка фюрера. Миссия в Антарктиде

В кабинете гроссадмирала было удивительно тихо. И это несмотря на то что в нем скопилось не менее двух десятков людей. В основном командиры подводных лодок. Все молчали. Слышно было только, как в соседней комнате постоянно звонит телефон и хриплый голос Люде-Нойрата отвечает: «да, „Радуга“ отменяется… да, приказ гроссадмирала… нет, ему еще нужны корабли… отход с востока продолжается… Нет, не могу соединить с гроссадмиралом. Он спит…» Но гроссадмирал не спал. Мрачный, но неизменно подтянутый и деловитый, он вошел в кабинет. Здесь все знали друг друга лично. Лучшие из лучших, цвет подводного флота Германии. Здесь не было Кречмера, Прина, Шепке… Но здесь были Лют, Топп, и еще два десятка не менее заслуженных. Подводники приветствовали его по-военному, и только Лют и Ройтер-Нойман автоматически вскинули руки в нацистском салюте. Они переглянулись. Вот угораздило сейчас! Все помнили, что Дёниц недолюбливает НСДАП. Гроссадмирал знал, что перед ним сейчас капитан-колбаса. Но другие этого не знали. Сегодня утром он награждал Ноймана-Ройтера знаком Подводника с бриллиантами. Нойман был последним, кто получил эту награду.

— Друзья мои! — обратился гроссадмирал к подводникам. — Я собрал лучших. Выслушайте мой последний приказ… Я понимаю всю серьезность положения и хочу вам сказать. Мы все равно победим. Потому что у нас есть такие как вы. Я вырастил вас, я дал вам в руки грозное оружие. Вы сражались достойно, но судьба распорядилась так, что мы должны отступить. Так далеко мы еще ни разу не отступали. У вас на кораблях — ценнейший груз. Это будущее немецкого народа. Это все, что у нас осталось, чтобы продолжить борьбу. У каждого из вас есть пакет. Вскроете его, когда выйдете в море. Уходите, как умеете, — никаких указаний больше не будет — каждый сам за себя. Да! И не верьте в то, что вы будете слышать обо мне. Я скорее умру, чем отдам вам приказ сдаться врагу.

— Идите, — Дёниц поднял глаза на Ройтера. — И призовите всех морских чертей себе в союзники!

* * *

2 мая противник в ходе своего наступления форсировал Эльбу у Лауэнбурга и немедленно развил его до побережья Балтийского моря, пробившись к Любеку и Шверину. Голландия, Дания и Норвегия, так же как и Бискайский залив, острова в Ла-Манше и Дюнкерк, все еще находились в руках немцев. Спасаясь от продвигающегося вперед русского фронта, миллионы беженцев из числа гражданского населения, особенно в Северной Германии, устремились на запад. Военно-морской флот в результате авиационных налетов на гавани и непрерывного использования для транспортировки в норвежском и восточном районах понес серьезные потери в надводных кораблях. Из крупных кораблей в составе действующих остались только «Принц Ойген» и «Нюрнберг». Люфтваффе имели лишь ограниченные силы. Применение военной авиации крайне ограничивалось нехваткой горючего и продолжало сокращаться. Общая картина положения на фронтах ясно показывала, что с военной точки зрения война была проиграна.

Ройтер вскрыл конверт, как и было предписано, выйдя в открытое море.

«Вам необходимо выйти в точку с координатами 77°35′24.04′′ S 45°16′20.93′′ выходить на частоте 211 герц для радиообмена каждые 2 часа. Дальнейшие распоряжения будете получать от адмирала Лютьенса. Строго следуйте субординации! Дальнейшие приказы отдает он. В квадрате GL72 вас будет ждать „дойная корова“. Радиообмен с ней осуществлять позывным „Орел“.

В случае непредвиденных обстоятельств допускается выход на волне 800 метров от 22° южной широты с позывными „Альфа — Каппа — Нибелунг“. Далее — стандартным шифром. Шифротаблицы май — действительны.

ШТАБ ОКМ».

Вообще-то на литере G карта заканчивалась. Ройтер ни разу не видел даже карты, где бы район боевых действий был обозначен например литерой Н. В этом просто не было смысла. У японцев была другая навигация, а по индийскому океану они шли как все гражданские суда. Индийский океан не считался театром войны. Сочетание GL — это почти на траверзе Буэнос-Айреса… оказывается, у нас в Южной Атлантике дежурят «дойные коровы»… какова же мощь нашего военно-морского флота?!