Последняя принцесса Белых Песков

– Ладно. – Боль немного утихла, и Джек смог выпрямиться. – Я пришёл, чтобы сказать вам, что больше не буду участвовать ни в каких испытаниях. В этой гонке за ненужной мне невестой я чужой и лишний.

– Испытаний больше не будет, – ответил Морн примирительно. – Эрисфея желает познакомиться с претендентами и наконец определиться с выбором.

– Желаю счастья жениху, кем бы он ни был.

Спрятав руки в карманах, отчего его спина стала ещё прямее, Морн прошёлся до следующей стены. Джек зеркально повторил его шаги, чтобы их и дальше разделяла чаша в центре площадки. Лицо обдало жаром, и на лбу выступила испарина.

– После того как ты познакомишься с Эрисфеей, я выполню своё обещание, – сказал Морн, проигнорировав всё сказанное ранее. – Свадьба судьи провинции Шии-Лар состоится уже через несколько дней. Разве ты не хотел повидаться с невестой?

Джек молчал.

– Я даже обеспечу тебе сопровождение, – добавил верховный судья. Его голос, его поза и внимательный взгляд излучали хорошо выверенную благосклонность.

– Зачем я вам? – спросил Джек. – Только прошу, не повторяйте размытые рассуждения – просто… зачем я вам?

Морн сделал шаг вперёд, разговор света и теней на его спокойном лице перешёл в яростный спор.

– Считай, что я играю в игру с провидением и настал мой черёд делать ход.

– В игру? – Джек также подошёл ближе к огню. – Шахматы, я полагаю?

Почему он сказал это? И почему рядом с огнём вдруг стало холодно?

Пересилив нахлынувшее оцепенение, Джек неопределённо махнул рукой и выдавил:

– Есть такая популярная игра.

– И какие же у неё правила? – вежливо поинтересовался Морн.

Джек сбивчиво пояснил. Верховный судья как будто даже выслушал – во всяком случае, ни разу не перебил.

– Занятная игра. А знаешь, что мне понравилось в правилах больше всего?

– Непредсказуемость?

Со всех сторон вдруг стали слетаться вороны – те самые, которых Джек видел под крышей башни в первый день. Одни садились на парапет, другие влетали в небольшие, специально для них предусмотренные отверстия в стенах. От громкого карканья и мельтешения чёрных крыльев закружилась голова. Но уже через миг всё смолкло.

– Нет, – ответил Морн, когда воцарилась полная тишина. – Лучше всего, что фигуры не умеют самостоятельно делать ход.

Ночью я не мог уснуть. Под пуховым одеялом я мёрз так, что зубы стучали. К горлу всё подкатывал тошнотворный комок: на вкус он мог бы ощущаться пеплом, железом, кровью… но я чувствовал розы. Тонул в сладком тягучем аромате.

А потом приходила Фред. Она вошла без стука и ничего не сказала, но по звуку её шагов я догадался: Фред знает о том, что случилось. Она тихо свернулась на другой половине кровати прямо поверх одеяла. В темноте я видел только неясный силуэт, но угадывал в его неподвижных линиях тайное послание.

Утром вторая половина кровати была пуста – ни единой складочки, – но беззвучное послание никуда не делось. Я не один. У меня есть друг.

Дневник рассказчика

6. Та, что определяет правила игры

Сказка про Алису

Двадцать месяцев назад

Вечная зима, в палитре которой есть только один цвет для земли и неба. Серый мир, сотканный из холода.

Грэйс так много времени проводила на берегу замёрзшего озера, что уже выучила рисунок горизонта: здесь торчат острые пики сосен, тут закругляются кроны дубов, а там и вон там в лесу натыканы хижины, над которыми клубится дымок.

Кутаясь в тяжёлую шубу, Грэйс приходила сюда слушать тишину. Такое задание: поймать тишину в месте, где её не бывает – где на фасаде замка непрерывно гудят свою песню медные трубы. Грэйс выбрала на ледяной поверхности озера самое чистое место, без следов и трещин, и сконцентрировалась. Гриана не велела ей закрывать глаза. На внутренней поверхности век, говорила она, отражаются мысли, а прятать мысли Грэйс пока не умела.

Немного жульничая, Грэйс представила лёд белым холстом и начала рисовать на нём сундук. Воображение у неё всегда было хорошее – не такое, конечно, как у Джека… Так, не надо вспоминать Джека.

Сначала.

Сундук получился большой, из орехового дерева, с покрытыми патиной бронзовыми гвоздиками и набивками. Представив все детали, ощутив его вес, почувствовав, сколько места он занимает в пространстве, Грэйс мысленно подняла крышку. Внутри стенки сундука были обтянуты мягким светло-бежевым бархатом. Но вот ткань уже шёлком струится между пальцами, мимолётно касается щеки, когда Грэйс стягивает с Квина рубашку. Шёлк тонкий, прохладный, а плечи Квина горячие под её ладонями.

Сначала.

В сундуке множество всяких отделений, коробочек и тайников. Грэйс не считала, не ограничивала себя числами, но помнила, куда надо заглянуть, какую крышечку приподнять, а какую отодвинуть; некоторые отсеки были прочно прибиты, а другие можно было вытащить. Когда Грэйс описала Гриане свой воображаемый сундук, его размеры, разнообразие форм, цветов и материалов начинки, та рассмеялась. «Видела бы ты мой», – ответила она и, вполне возможно, подмигнула.