Последняя принцесса Белых Песков

Три отсека заперты. Особенные тайники, в которые Грэйс когда-нибудь научится прятать мысли, эмоции и воспоминания. Разумно было бы запереть их на ключ, но Грэйс сразу представила себе верёвочки, завязанные специальным узлом. Когда-то Самира учила её…

Сначала.

Грэйс понадобилось ещё несколько попыток, чтобы призвать сундук. Получалось уже гораздо быстрее, чем в первые дни, но сегодня сознание улетало то в прошлое, то в другой мир, то в их с Тарквином спальню.

Наконец, образ сформировался. Теперь Грэйс могла закрыть глаза, вскочить и начать танцевать, попытаться разговорить одного из стражей Грианы – сундук уже не исчезнет. Но она не собиралась отвлекаться. Вместо этого Грэйс поймала звук – музыку подводных течений. Представила её ртутью, затекающей в уши и обволакивающей барабанные перепонки. Мысленно собрала жидкий металл в шар, опустила его в нишу на дне сундука и захлопнула крышку.

Ничего не изменилось. Грэйс представила, как лёд трещит, расходится и тяжёлый сундук вместе с запертым звуком идёт ко дну. Нет – музыка продолжала гудеть.

– А что, если мы попробуем по-другому?

Грэйс воровато огляделась – за ней наблюдал только каменный дракон над входом. Его когти, оставившие глубокие борозды на твёрдом мраморе колонны, до сих пор её пугали. Застывший взгляд будто следил за каждым её движением, но всё же Грэйс надеялась, что камень не умеет ябедничать.

Она сняла красные перчатки – яркие пятна на монохромном фоне – и прикоснулась руками ко льду. Где-то глубоко под водой течения вызывали в трубах колебания, воздух гудел и притворялся музыкой. Но если течение успокоить, слегка замедлить, станет тихо. Тут Грэйс не нужно было играть в прятки или что-то воображать: она чувствовала энергию и откуда-то знала, как её деформировать. Осталось приправить желание нужной разрушительной эмоцией.

Теперь намеренно вернуться в спальню в старом замке: на этот раз вспомнить не ночь, а раннее утро. Представить выражение лица Квина, когда она выкрикнула: «Я тебя ненавижу!» – и как он застыл с той бежевой рубашкой в руках…

Вода под руками закипела, и наконец стало тихо.

Голова раскалывалась: видимо, лёд оскорбился за все виртуальные эксперименты и наслал ответное проклятие. Грэйс лежала на земле и любовалась кружащимися облаками, пока они не остановились.

– Я позвала тебя сюда, чтобы ты научилась контролировать магию. Не для того, чтобы ты испытывала её границы и случайно убила себя.

Голос Грианы тоже звучал монохромно. Каждый раз Грэйс приходилось самой выдумывать интонацию, выражение лица и настроение королевы Арадона. Сейчас она со всей ясностью расслышала упрёк.

– Простите. – Грэйс ухватилась за протянутую руку и поднялась на ноги. – У меня не получается. Если так трудно отделить простой звук, как же я научусь выключать эмоции?

– Поэтому ты решила поспорить с природой и выключить течение? – В этой фразе ясно прозвучало «ай-ай-ай». – Прогуляемся?

Гриана пошла вдоль берега, и Грэйс пришлось следовать за ней.

– Скажите, это ведь закончится, когда… всё закончится?

– А ты этого хочешь? – Королева Арадона никогда не спрашивала. Она знала истинные ответы на все вопросы, но вежливо позволяла собеседнику изложить свою версию.

Два шага, три, четыре… Грэйс искала ответ в бликах на серебряных волосах Грианы и, кажется, нашла правильный:

– Я не хочу взрывать подушки и забрасывать людей на забор.

– Но… – Не оборачиваясь, Гриана сделала кистью движение, которым можно было бы завести музыкальную шкатулку.

– Но иногда я разрешаю себе думать, что я крутая могущественная ведьма. Это преувеличение, само собой, мне нравятся такие фантазии. Будет грустно снова стать обычной… хотя нет, мне будет не до грусти, не до магии и точно не до воображаемых сундуков.

Грэйс улыбнулась. Гриана, возможно, тоже – от её спины повеяло теплом.

– Разве прежде ты была обычной?

– Конечно. Когда-то я была такой обычной, почти незаметной, что едва существовала.

Дорожка привела их к теплице для роз. Хотелось зайти внутрь и погреться, но Гриана остановилась снаружи. Ребром ладони она смела с купола снег на уровне лица Грэйс.

– А потом ты почувствовала магию?

– Нет. – Грэйс коротко взглянула на своё нечёткое отражение. – Потом Квин влюбился в меня.

– И теперь, когда его нет рядом, ты доказываешь своё сомнительное существование, сея вокруг хаос.

Грэйс опустила голову, не решаясь возразить. О, она вовсе не сомневалась, только без Квина существовала как бы наполовину. Половина сердца, половина тела и целое, огромное чувство вины.

– Мне бы поговорить с ним. – Грэйс с первого дня думала об этом, а теперь, кажется, представился подходящий момент. – Всё объяснить, убедиться, что не потеряла его. Тогда у меня получится и магия, и её отсутствие. Вы не могли бы это устроить? Вы ведь всё можете!

Как бы доказывая это утверждение, медные трубы замолчали. Голос Грианы вобрал в себя их гудение.

– Скажи, что ты видишь.

Грэйс подняла голову и посмотрела в стекло. Оно уже вновь покрылось ледяной корочкой и ничего не отражало.

– Закрой глаза и скажи мне, что видишь, – уточнила Гриана.