Последняя просьба

Джордж. Зачем? Это страховка. Если что-нибудь случится с руками, ему выплатят.

Марта. Почему больше за правую?

Джордж. Говорит, что ею чаще гладит дочерей.

Марта. Они, по-моему, оба – и он, и Мери – для детей только и живут. Она чудесная, правда? Мы обязательно подружимся с ней. И с Сьюзен.

Джордж. Если нормально пройдет операция.

Марта. Ты не уверен?

Джордж (неохотно). Надо кое-что уточнить с диагнозом. А этот… – Аллен? Как он тебе?

Марта. Самый странный из всех. У него руки дрожат. Много пил?

Джордж. Это тоже было. Но дрожать они могли бы и по другим причинам… Прожить такую жизнь… Он ведь писателем был в Литве. Начинающим, правда, только одну книгу выпустил.

Марта. Ты читал ее?

Джордж. Здесь уже. А там только слышал о ней. Фразу даже из одной рецензии запомнил: «Обостренное чувство литовского слова…»

Марта. Почему же он здесь не пишет?

Джордж. Это уже политика, а я не вмешиваюсь в политику. А знаешь – Аллену я многим обязан. Дядя его жены в Чикаго нашел для него работу в пошивочной мастерской. Аллен уступил ее мне, сам устроился уборщиком в метро.

Марта. Я не понимаю, Юргис. Почему в мастерской? Ты ведь врач, был врачом…

Джордж. Я это доказал в конце концов. Выучился и доказал. А пока учился, туговато, конечно, приходилось. Кем только не работал! Носильщиком в порту, мойщиком стекол, посуду мыл… потом вот мастерская. Я им доказал, Марта. Видишь, этот дом, сад, автомобили в гараже – все это мое, наше с тобой. Если бы ты была рядом, я бы еще раньше добился всего. Я бы не восемнадцать, двадцать четыре часа в сутки работал! Ведь знаешь, иногда такая тоска подступала. Зачем? Ради кого? Ведь тебя же нет. И все-таки я жил, а значит, и вера во мне жила, вера во встречу нашу, Марта.

Марта. Юргис!

Джордж. Что?

Марта. Мой Юргис! Любимый мой!

Джордж. Господи, уже совсем рассвело. Ты так и не прилегла. Может быть, все-таки выпьешь? (Указывает на коробочку со снотворным.)

Марта. Нет, нет. (Направляется в комнату.)

Джордж. Куда ты?

Марта. Сейчас. (Уходит в комнату и тут же возвращается с каким-то предметом, который прячет за спиной.)

Джордж. Что это?

Марта. Угадай.

Джордж. Подарок? Из Литвы?

Марта (кивая). Угу.

Джордж. Галстук?

Марта (морщась). Нет.

Джордж. Трубка?

Марта. Нет.

Джордж. Ты привезла мне счастье.

Марта (вытаскивает из-за спины и протягивает Джорджу пластинку). Я хотела бы… очень хотела, чтобы это было так.

Джордж. Какая старая! Наверное, очень, ценная, да?

Марта. Ты не узнал?

Джордж. Это ведь… это ведь наша свадебная пластинка.

Март а. Вспомнил!… Ты вспомнил!

Джордж (подходит к проигрывателю, включает его). Мы будем танцевать. Как тогда, в Куршенае. Хочешь, куплю тебе белое платье? Ты должна быть в нем – у нас еще не кончился медовый месяц. (Наклоняется над проигрывателем.)

Марта. Что?

Джордж. Не получается. Они не приспособлены, эти современные проигрыватели.

Марта. И ничего нельзя сделать?

Джордж. Завтра. Я куплю патефон. И белое платье. Уже сегодня. А пока… Тише! (Неуверенно, сбиваясь, напевает мелодию. Потом его голос становится тверже.) Правильно?

Марта. Ты ничего не забыл.

Джордж обнимает Марту. Напевая, кружатся в танце

Ты мой… Единственный мой! Ночь еще не кончилась. Пусть это будет наша ночь.

Кружась, они задевают столик. Падает ваза с цветами, Джордж наклоняется, чтобы поднять ее.

Потом… Все потом… Идем!

Затемнение

Картина третья

Та же гостиная. Обстановка не изменилась, только на столе стоит граммофон с большой трубой. В комнате Джордж, Сьюзен, Фред и Давид. Подавленная горем Сьюзен забилась в кресло. Фред держит ее за руку. Джордж наливает в стакан воду, протягивает Сьюзен таблетку.

Джордж. Выпей.

Сьюзен. Господи, зачем?

Джордж. Выпей.

Сьюзен дрожащей рукой берет таблетку, пьет. За окнами шум подъезжающего автомобиля. В комнату входит Марта, радостно возбужденная, с покупками в руках.

Марта. Здравствуйте, Фред. Сьюзен, добрый день! Так рада видеть вас всех. Джордж, почему ты не предупредил?

Джордж. Я не знал.