Последняя расхлябанность. Манифест дада и тридцать три уголовных рассказа

55° В любом случае мораль – самое нецелесообразное учреждение для устранения каких-либо предприятий. Из-за того, что ты в состоянии держать хорошее дело (мораль) против гораздо лучшего (без морали) (какая милая прозрачность!), легко признаться себе, что ты в принципе не имеешь никакой установки вообще, чувствуешь себя приблизительно как вольноотпущенный и излишне много носишься с запоздалым обдумыванием… Устранение морали завело бы поэтому – может, путём введения торговли через посредников – в службу брачного маклерства. Или путём препятствий в получении удовольствия от компота. Или просто путём приёма ванн.

56° Шутка есть единственно терпимый вид повторения давно забытых глупостей. Где всё всерьёз, там собираются лягушки (мыслящие!). Чем человек остроумнее (заслуженная слава!!), тем больше он превзошёл (заслуги, славу)… Шутка? Себя самого довести до абсурда (до Шиньоля): плоский, как блин… (Шарлот Чаплин: Герхарт Хауптман – мальчик-сирота)….Но юмор? Я не скажу ничего, кроме: Кемпински (или: притворённая задняя дверь для всего ассортимента сантиментов)… О, бывают такие сногсшибательные шутки над самим собой, что позволяют к своему вящему удовольствию в течение нескольких месяцев снимать плоды с женского торса (вот именно); и что тебя распирает изнутри от выражений, которые у других останавливают в жилах кровь (так сказать). Но мне они, конечно, надоели. Осточертели. (Прокисшее молоко застоявшегося образа мыслей под блиц-блистающей кровью!)… Но и это всего лишь приятно, но совершенно непонятно…

57° Человек в принципе всегда безуспешен. Успех? Более или менее мастерское заблуждение. Всё неправильно. (Тем более это.) Чем настойчивее водворяется порядок, тем стремительнее непорядок, который он, в конце концов, и создаёт. Если бы кто-то мог представить идею (последняя: смысл), всё бы всем стало ясно и всё бы было в ослепительном порядке. Якобы. Но так… все идеи (и т. п. и пр. бесчинства) оборачиваются прямо-таки бедой. Идея? Успех. Следовательно: беда. Христианство, например, изысканное событие в плане разнообразия, считающее себя хорошим делом (мораль), имеет на совести мировую войну, которая была дурным делом (с моралью и без морали): – паранойя самого навязчивого толка, вызванная нехваткой забитых учителей, инцестом, лёгкой возможностью уехать и затянувшейся любовью к себе… («Возлюби ближнего своего, как…» и т. п. и пр. чепуха)… Эй, а как обстоят дела с этой любовью к самому себе? Так: иногда любишь свою ненависть к себе (если не калечить), но опять же до самоненависти и до отчаяния (бар «Фетиш»). Это не любовь к самому себе, а тщеславие, естественно. Если бы была любовь к себе, то можно было бы по праву быть по отношению к ней тщеславным, но именно поэтому её бы не было, поскольку любовь к себе не тщеславие, а зверски-одарённое состояние (пастбищный откорм). Значит, поскольку позволяешь своему ближнему, коли уж любишь его, как самого себя, служить лишь собственной самовлюблённости, нельзя удивляться себе, что любишь так много… Различие между И. Христом и Х. Гюисмансом («Делай другим то, что ты не хочешь, чтобы они делали тебе!»): оба были успешны и потому не имели успеха… Удары наносит, впрочем, часто самая большая привязанность, а дары – самая большая неприязнь. Надо было бы попробовать поставить представление. Несмотря на это, я придумал (чем я себе весьма льщу!) один чрезвычайно практичный выход: чего я не могу добиться по телефону, того добьюсь путём хищения, а если это не удаётся, то я помогу себе фиктивной дракой… (Apr`es moi la blennorragie!)

58° Шедевры (говори тише!) мировой литературы: книги, которые вызывают ощущение такого н а д у в а т е л ь с т в а, что закрываешь (в юности) глаза, пролистываешь дальше и, в конце концов (если так и не удаётся поймать себя), воображаешь, что получил представление и есть от чего оттолкнуться… Искусство!!! Самая инфантильная форма магии. Позанимайся несколько недель тайными науками – и обнаружишь, что оккультисты – более здравые ребятки. Все журналы по искусству (трезвон о бурях, размахивание руками о действиях, долгие разглагольствования о глаголах) – всего лишь отдельные приложения к корреспондирующим ежедневным газетам (с теми особый фельетон). «Новый венский журнал», «Берлинер Цайтунг в полдень» и «Утро» – с любой точки зрения можно рекомендовать как гораздо более добротные… Лучшие книги мировой литературы были написаны в намерении написать лучшую книгу всех времён: психологически единственно переносимая предпосылка для написания книги в то время. Сегодня это может быть только: желание сделать невозможным, чтобы когда-нибудь снова какая-то книга писалась с таким намерением. Допустим, это удалось бы: кто бы тогда стал ещё писать плохие книги?.. Лучшая книга: ненаписанная (Наполеон, Рембо, Лотреамон, Жуков)… Я был бы рад услышать, что эти страницы суть последнее дерьмо, какое только было когда-либо написано. Вот бы я порадовался.

59° Похоть – единственное надувательство, которому я желаю длиться.