Последняя схватка. Армагеддон 2000. Ребенок Розмари

Пока поезд, громыхая по рельсам, уносил их на запад, Антонио поглядывал на юношу, примостившегося рядом. Симеон так юн и нежен! Он то и дело всхлипывал во сне, будто его одолевали кошмары. Антонио коснулся лба юноши. Он был влажным. Бедный мальчик, — подумал монах, — такой чувствительный. Вот он — Антонио — никогда не испытывал кошмаров. Отец де Карло заметил однажды, что причиной тому — отсутствие у Антонио воображения. Ну а что еще мог сказать священник?

Весь путь напролет Антонио обдумывал план, прорабатывал его мельчайшие детали. Выполнение его потребует тщательной подготовки, точности вплоть до секунды и, конечно же, удачи. На везение приходилось только надеяться, но если разработать это дело досконально, то у него появятся все шансы на победу.

С самого начала не возникло никаких затруднений. Они с ходу устроились в деревенской таверне и через короткое время уже беседовали с местными фермерами. Общаться было достаточно сложно: трудноват оказался здесь язык. Люди в этой местности говорили на странном диалекте. Но все равно им удалось понять друг друга, и они без умолку болтали о политике, спорте и таких штуках, о которых Антонио знал лишь понаслышке. Но он был прекрасным слушателем. К концу вечера у них с Симеоном завелась уже куча друзей. Хорошенько надравшись пивом, Антонио лежал в постели и размышлял о том, что, не последуй он своему признанию, а останься в миру, он вполне мог бы достичь определенных высот на деловом поприще. Ибо обладал он умом расчетливым и предприимчивым.

На следующее утро они прогуливались по полям с одним из фермеров. Этот человек не задавал лишних вопросов и, когда Антонио спросил его, где можно достать лошадей и терьеров для охоты на лис, тот даже не удивился. Он просто рассказал, у кого все это можно найти. Если человеку вдруг понадобился терьер, разве это не его личное дело? А сам захочет рассказать — так и расскажет.

Милю за милей оставляли они позади себя, вышагивая по полям то через молодую поросль, то через подлесок. По виадуку они пересекли узкое ущелье, на несколько минут задержались на мосту и посмотрели вниз: в сотне футов под ними, по дну ущелья, протекала речушка, но взгляд Антонио уже впился в противоположный конец моста. Часть скалы здесь обрушилась, и на месте обвала виднелась влажная земля.

Битый час дремала лисица в своем жилище. Расслабившись и прижав уши, она» время от времени принюхивалась. Животное то и дело потягивалось, пытаясь повернуться на бок. Но места в норе было недостаточно. Лисица зевнула. При этом ее задние лапы вздрогнули, будто она собиралась бежать.

И тут она почуяла опасность. Навострив уши, лисица мгновенно проснулась. Она поползла, задевая головой свод норы. Снаружи доносился собачий лай и царапанье. Пятно света впереди — и без того небольшое — внезапно исчезло, как будто вход в нору чем-то загородили…

Терьер полз ей навстречу, глаза его сверкали. Лисица стремительно прыгнула на него. Она вцепилась в собачью морду и затрясла ее, будто пыталась прикончить не более, чем крысу, В какой-то момент, она отпустила голову терьера, нацелившись ему в глотку. Подобрав под себя задние лапы, лисица завалилась на бок, мгновенно проскользнула под собакой и прижалась к стене норы. Лязгая зубами, терьер пытался выхватить клок лисьей шерсти, но его противница оказалась проворней. Она моментально подрыла лапами землю и молниеносно рванулась вперед к свету.

И тут она мордой врезалась в какой-то предмет. Охваченная паникой, лисица пыталась развернуться, но не могла сдвинуться е места. Путь к отступлению был отрезан — ей некуда было деваться: ни вперед, ни назад.

Симеон действовал быстро. В тот же миг, как только лисица оказалась в клетке, он захлопнул дверцу. Монах крепко держал клетку, не обращая внимания на вылезшего из норы терьера. Тот был весь заляпан грязью, с морды капала кровь, и он выл от боли и возбуждения.

Антонио верхом на серой кобыле наклонился, перехватил из рук Симеона клетку и торжествующе поднял кверху кулак.

Часом позже возле замка Мэнор вот-вот должна была начаться охота. Участники уже допивали глинтвейн и возвращали грумам пустые кружки. В утреннем тумане клубилось дыхание гончих и лошадей. Собаки нетерпеливо перебирали лапами, то и дело наталкиваясь друг на друга. Топча копытами землю, лошади были готовы сорваться с места в карьер.

Кейт стояла с краю толпы. Она расправляла на Пигере курточку. «До чего же он красив, — подумалось ей, — в этих бриджах, сапожках и охотничьей куртке». Однако Кейт чувствовала, что сына раздражает ее внимание. Мужчины, отправляющиеся на охоту, не нуждаются в том, чтобы рядом суетились какие-то женщины, пусть даже и их матери. Кейт заставила себя отойти от сына, и тот тут же смешался с остальными участниками. Женщина с трудом сдерживала волнение. Сколько разного рода историй об упавших с лошадей и сломавших себе шею несчастных наслушалась она…