Последняя ставка

– Я знаю, кто это! – радостно объявил он, вскидывая руку в приветственном жесте. – Это… – тут он вдруг помрачнел лицом, явно вспомнив о случившемся. – Ты подружка Ханса. Я прочитал в газете… мне очень жаль. Он, Ханс, был хорошим парнем. Эй, что же мы стоим? Заходи.

Диана вошла в гостиную, освещенную модернистскими трековыми лампами. На стенах цвета крепкого чая висели пастели в алюминиевых рамках, изображавшие хорошеньких девушек и тигров, а в дальнем углу, возле низкого дивана в тон стенам стояла черная тумба, в которой за стеклянными дверцами помещалась стереосистема.

– Тебя зовут?.. – произнес Майк.

– Дорин, – представилась Диана.

– Да, да, конечно же, Дорин. Дори-и-ин. Могу я предложить тебе выпить?

– Да, пожалуйста. Что-нибудь холодное.

Майк подмигнул, кивнул и перешел в освещенный люминесцентным светом альков, где помещалась кухня. Диана слышала, как он открыл холодильник и стукнул формочкой для льда о столешницу.

– Ты в силах говорить об этом? – спросил он из соседней комнаты.

Диана присела на диван.

– Вполне, – громко ответила она. На стеклянном кофейном столике были разложены веером шесть номеров «Пентхауса».

Майк вернулся с двумя высокими стаканами.

– «Семью семь», – сообщил он, вручив ей один стакан, и устроился рядом с нею на диване. – В газетах сообщают, что, по словам полиции, это была бомба.

Диана медленно отпила из стакана.

– Сомневаюсь. Он пытался варить «ангельскую пыль» в задней комнате, у него была масса… эфира и всего такого. Думаю, что он подорвался на собственных запасах.

Рука Майка лежала на спинке дивана за ее спиной, и теперь он погладил ее по голове.

– Очень, очень жаль. Наверно, в полиции решили, что бомба лучше для респектабельного туристического бизнеса, чем подпольная фабрика дури, а? – Он хохотнул, но тут же вспомнил о подобающей серьезности. – Черт возьми, «ангельская пыль»… надо было сказать мне, я дал бы ему все, что нужно.

– Он всегда говорил, что на тебя можно положиться, – Диана заставила себя смотреть в голубые глаза Майка. – Он сказал, чтобы я обратилась к тебе, если мне когда-нибудь потребуется помощь.

Совершенно очевидно, разговор развивался именно так, как рассчитывал Майк. Его рука уже касалась сгиба ее плеча, а лицо приблизилось к лицу Дианы. Его дыхание резко пахло «бинакой»; вероятно, он держал бутылочку освежителя рта прямо в кухне.

– Понимаю, Дорин. Тебе нужно где-то пожить?

Она опустила взгляд в стакан.

– Да, это тоже… и я хотела бы, чтоб кто-нибудь завтра утром пошел со мною на похороны.

«И, если дела пойдут так, как я рассчитываю, лучше всего, если это будет наркодилер».

– Можешь не сомневаться, – вкрадчиво сказал он.

Он совсем было собрался поцеловать ее, но она улыбнулась и отодвинулась.

– И еще, не позволишь ли ты позвонить моему мальчику? Он сейчас у моих друзей; это здесь, в Неваде, так что звонок местный.

– О, Дорин, конечно. Телефон в кухне, на стойке.

Диана поднялась и направилась к телефону. Набирая номер Хелен Салли, она отметила про себя, что Стайклизер не вышел из комнаты.

В трубке прогудело шесть раз, и сердце Дианы уже начало тревожно колотиться, но в конце концов раздался щелчок, и она услышала голос Хелен:

– Алло…

Диана резко выдохнула и тяжело оперлась на стойку.

– Хелен, – сказала она, – это… я. Олли у тебя?

– Господи Боже! – воскликнула Хелен. – Диана? Оливер и тот старикан сказали нам, что ты погибла! Это Диана? Боже, я…

– Да, это я. Как ты видишь, произошла ошибка. Послушай, Олли у тебя? Я могу поговорить с ним?

– Конечно, дорогая. Может быть, ты убедишь его сказать хотя бы пару слов или посмотреть кому-нибудь в глаза. Как долго мы… я имею в виду, когда ты…

– До Пасхи, я заберу его к Пасхе. – «Или погибну, – мысленно добавила Диана. – И что же получится из моих мальчиков, если я погибну? О, Христос…» – Хелен, я передать не могу, насколько я тебе благодарна… и обязана…

– О, Диана, о чем тут говорить? Какие-то полторы недели; да мы и заметить не успеем еще одного мальчика в доме. Я… эй, это твоя мамочка…

В трубке что-то затарахтело, и послышался голос Оливера.

– Мама! – задыхаясь, воскликнул он. – Мама, это ты?

– Да, Олли, это я, мой дорогой. Со мною все в порядке.

– Я видел, как дом взорвался!

– Ты видел? Боже, ты наверняка подумал… неважно. Я абсолютно цела и невредима. Я…

– Мама, прости меня!

– За что? Ты ни в чем…

– За то, что из-за меня убили Скэта и взорвали дом. Я…

– Ты во всем этом не виноват! Милый мой, ведь бывает, что молния попадает в людей; а ты здесь совершенно ни при чем! А Скэт поправится, доктора говорят… – она сделала вид, будто закашлялась, чтобы скрыть всхлипывание, – Скэт очень скоро выйдет оттуда и будет как новенький. А тебя я заберу на Пасху или даже еще раньше, самое большее, через полторы недели. – Она прикрыла микрофон ладонью и пару раз глубоко вдохнула. – Как тебе у Хелен? Кормят тебя хорошо? – Она тут же пожалела о последнем вопросе, вспомнив, как ограничивала его в еде, даже если он хотел всего лишь яблоко или немного пикулей.