Последняя ставка

– Ну, так тебе все и скажи, – буркнул Мавранос.

– Он… умственно отсталый?

– Клинически, – веско произнес Мавранос и кивнул. Это было одним из тех любимых слов Мавраноса, с помощью которых он пускал пыль в глаза собеседникам. – Он клинически умственно отсталый. Верно, Джизбо?

Крейн обливался потом, его сердце отчаянно колотилось от самого настоящего страха. Он чувствовал, что напряжение вот-вот прорвется истерическим хихиканьем. Он с силой прикусил язык.

– Знаешь ведь, что с ним нельзя разговаривать таким тоном, – сказал Оззи.

Крейн больше не мог сдерживаться – его хватило лишь на то, чтобы истерика вылилась всего лишь в резкие сдавленные всхлипы. Он закашлялся, из носа брызнула кровь от прокушенного языка, потом фыркнул и, наклонившись вперед, громко рыгнул.

– Боже! – воскликнул Макс.

– Ладно, – сказал высокий, – можете ехать.

Мавранос завертел ручку, поднимая стекло, включил передачу, выехал на шоссе и нажал на акселератор.

Тут они с Оззи закатились диким хохотом, а потом и Крейн, высморкавшись в старую рубашку Мавраноса, присоединился к ним и, не сдержавшись, покатился по разбросанному хламу, думая о том, как бы не задеть спусковой крючок взведенного ружья, и отчаянно желая выпить.

Глава 17 Звуки гудков и моторов

Когда хохот стих, Оззи вытер глаза, повернулся и взглянул на Крейна.

– Скажи-ка, ты ничего не пил в «Грязном Дике», а?

– Ты же сам видел – только «коку». – Крейн радовался тому, что в машине темно, так как обмануть Оззи всегда было трудно.

Старик кивнул и задумался, нахмурившись, и тут Крейну пришло в голову, что в былые времена Оззи обязательно задал бы еще один вопрос: «Правда?» Из этого следовало, что он считал Крейна взрослым и ответственным человеком, а очевидная важность того, во что они ввязались, заставляла старика доверять ему.

– И в карты, конечно, ты там не играл.

– Конечно, – подтвердил Крейн, стараясь не думать о видеопокере. Он сел прямо и убрал ружье в оружейный ящик.

– Это я виноват, – тихо сказал Оззи, – не надо было позволять тебе играть в эту треклятую «рыбалку». Вроде бы ничто другое взбудоражить их не могло. – Он закрыл глаза и покачал головой. – Я думаю, достаточно ли я… проворен для всего этого. Достаточно ли быстро соображаю.

– Да все с тобой в порядке, – поспешно сказал Крейн. – Эти типы, по всей видимости, не имеют к нам никакого отношения – они ведь ищут автобус или что-то в этом роде.

– Они как раз имеют к нам отношение, и история с автобусом это подтверждает. А это напомнило мне… Архимедес, сверни с дороги при первой возможности, нам нужно избавиться от камуфляжа.

– Не хотелось бы останавливаться, особенно когда поблизости шастают эти фраера, – сказал Мавранос.

– Если мы этого не сделаем, они снова к нам привяжутся; да еще этот хмырь, с прической и поставленным голосом, будет гадать: почему эта таратайка кажется ему похожей на набитый автобус? Что здесь не так?

– Уверен, что мы сможем выкрутиться, – устало сказал Мавранос и, снизив скорость, снова съехал на обочину.

– Почему мы похожи на автобус? – спросил Крейн.

– Во время движения мы представляем собой очень насыщенную, возбужденную волновую форму, – объяснил Оззи. – Пластиковые свистульки для отпугивания оленей создают сложный набор ультразвуковых волн, которые, интерферируя, то заглушают, то усиливают другие, а флажки, смоченные кровью, это значительное движение органики, множество частиц протоплазмы, которые непрерывно пихаются локтями и ни мгновение не пребывают в покое. А самое главное – карты на колесах, которые мелькают мимо карт на бамперах, из-за чего ежесекундно возникает бесчисленное множество новых комбинаций карт. Конфигураций. Конфигурации карт – это не личности, но, конечно, они являются описанием личностей, так что экстрасенс может, при беглом взгляде, решить, что в этой машине полно народу.

– И когда мы остановились, всё остановилось, – добавил Крейн. – Свистки, флаги, карты на колесах…

– Совершенно верно. Автобус исчез, а вместо него вот они, мы. При повторной встрече он поймет, что автобус – это мы и что парень, за которым он гоняется – то есть ты, – находится в этой машине, в этом пикапе.

Машина остановилась, Мавранос выбрался наружу и принялся сдирать карты с левой передней шины. Ветерок пустыни расшевелил застоявшийся воздух в кабине и унес его в ночное небо; теперь в машине пахло остывающим камнем.

– Почему он решил, что я умственно отсталый?

– Не знаю. Но полагаю, что ты для него неясен, поскольку являешься одной из жертв Короля, но в то же время и его сыном. Экстрасенсу ты должен казаться чем-то вроде наложения дневного и ночного снимков в одном отпечатке. Но в любом случае ты – та персона, которую амбициозный валет стремится убить.

– Эй, – окликнул их Мавранос снаружи, – ничего, что это дело займет некоторое время?

– Иду, – крикнул Крейн и открыл правую заднюю дверь.