Последняя ставка

– Хороший мальчик, – сказал голый старик. Он задержал взгляд на мужчинах, сидевших на диване, и поскреб ногтями впалую грудь, поросшую белым волосом. – Однажды он на озере – это был, наверно… м-м… сорок седьмой, у меня еще «Бьюика» не было… или… нет, точно, сорок седьмой, – он загнал крючок в палец и… – он снова обвел сидевших на диване мужчин пронзительным взглядом, – думаете, он плакал? – Он махнул рукою, отметая все возможные замечания. – Нисколечко! Даже когда мне пришлось насквозь проткнуть ему палец острием, чтобы вытащить эту… как ее… зазубрину и отломить ее кусачками. Отломить кусачками. – Он пощелкал в воздухе воображаемыми кусачками и снова воззрился сначала на Трамбилла, потом на Лероя. – Даже… не… заплакал.

Лерой нахмурился в явной растерянности.

– Отправляйся в свою комнату, старый дурак. И прикройся полотенцем. Я не нуждаюсь в напоминаниях.

Крейн вылез из машины, перешел, волоча в руке пластиковый пакет от «Севен-илевен», на тротуар и поднялся по каменным ступеням парадного крыльца дома Чика Харзера. Газон и живая изгородь казались ухоженными. Это было хорошо: значит, денег, которые приносила торговля автомобилями – основное занятие Чика, – хватало на то, чтобы нанимать садовников.

Когда он позвонил, изнутри донесся многоголосый гомон, а потом Чик открыл дверь.

– Будь я проклят! – воскликнул Чик. – Страшила Смит! Рад тебя видеть – нам для игры как раз нужен толковый неудачник.

Крейн ухмыльнулся. Он всегда старался создавать впечатление не слишком удачливого игрока.

– У тебя в холодильнике найдется место, чтобы остудить немного пива?

– Конечно. Заходи.

В ярко освещенном коридоре он увидел, что минувшее десятилетие действительно оказалось благополучным для Чика. Он погрузнел, его лицо округлилось и покрылось сеточкой лопнувших вен, а фирменные золотые украшения были крупнее и массивнее, чем в давние годы.

В гостиной за круглым столом сидели пять человек, и значит, семикарточный стад уже начался.

– Что, Чик, нашелся и такой? – спросил один из игроков.

– Примите меня в следующий кон, – бодро сказал Крейн.

Прислонившись к стене, он смотрел, как игроки заканчивали первый кон. Теперь играли с наличными – Крейн в свое время всегда настаивал на использовании фишек, благодаря чему процесс ставок казался более либеральным, – и, похоже, играли не в хай-лоу, без джокера и каких-либо изысков. Ставки, по-видимому, ограничивались, и повышать можно было лишь три раза.

Крейн стоял и думал, удастся ли ему чего-нибудь добиться уже сегодня ночью. Он создал эту игру четверть века назад из остатков вторничной ночной игры, которая начала привлекать слишком много по-настоящему хороших игроков и перестала быть выгодной, и тщательно настроил ее, чтобы она казалась непринужденной и приятной для проигрывающих, что должно было обеспечить твердый доход ему самому.

Кон закончился, и один из сидевших за столом забрал банк.

– Садись, Скотт, – пригласил Чик. – Парни, это Скотт Смит, которого больше знали как Страшилу Смита. Следующим коном будем играть… пятикарточный дро.

Крейн сел и после раздачи стал присматриваться к тому, как остальные игроки за столом смотрели на свои карты. Он оказался за покерным столом впервые за одиннадцать лет.

В конце концов, заметив некоторые особенности, которые могли бы принести ему пользу, когда он получше изучит игроков, он чуть-чуть раздвинул уголки своих карт и посмотрел на «руку».

Доктор Протечка кое-как обмотался полотенцем, но на полдороге к своей комнате остановился и принюхался к ночному ветерку, вливавшемуся с озера через открытый иллюминатор.

– Один есть, – сказал он.

Трамбилл встал и шагнул к деду, но Лерой остановил его жестом руки.

– Он только что восстал из мертвых, – сказал Лерой, – и вполне может что-нибудь почуять. Что ты чувствуешь, Доктор?

– На крючке, – заявил Доктор Протечка.

– Проклятье, ты же только что заливал нам насчет крючка. Или ты…

– Один из них попался на крючок, вот только что заглотил его – карты в руке, кровь в воде. Валеты унюхают его. Но сейчас он на крючке, и ты сам сможешь его учуять. Тебе остается отыскать его раньше, чем успеют они, и поместить рыбку живой и здоровой в садок.

Лерой уставился на старика, а тот моргал, словно имбецил, и с явным испугом озирался по сторонам, как будто ожидал, что из глубины озера сейчас вылезут враги. Откровенно говоря, враги в озере имелись – во всяком случае, голова одного из них.

Через несколько секунд Лерой повернулся к Трамбиллу:

– Пожалуй, тебе лучше будет поступить, как он говорит.

Один из игроков попросил разрешения отлучиться от стола, чтобы позвонить жене, и сейчас стоял в кухне за открытой дверью, крепко прижимая к уху телефонную трубку. Он отчетливо слышал голоса игроков, оставшихся в комнате.

После дюжины гудков мужской голос произнес тот номер, который был набран.

– Привет, дорогая, – нервно сказал игрок, – я сегодня приду поздно – играю в покер.

– Привет, дорогой! – прозвучал делано игривый ответ. – Покер, говоришь? – В трубке послышалось щелканье электрической клавиатуры. – В списке много точек. Какие-нибудь уточнения? Имя?