Последняя ставка

Крейн открутил крышку пластиковой бутылки и полил лезвие спиртом с обеих сторон. От жидкости резко и сильно пахло; она холодила ему бедро, куда полилась выплеснутая щедрой рукой струйка, сразу же впитавшаяся в ткань джинсов. Он задрожал, сердце холодно трепетало в пустой груди.

Ему приходилось вновь и вновь напоминать себе, что он за последние восемнадцать часов сотню раз обдумал ситуацию и не смог найти ни одного иного способа выкарабкаться из нее.

Правой рукой он держал нож рукояткой вверх над левым бедром, острие покалывало сквозь брюки кожу в дюйме или двух от того места, где, как он знал, проходила бедренная кость. Раскрытая левая рука ладонью вниз висела над головкой рукояти; оставалось набраться смелости.

Он трудно, неровно дышал, а через несколько секунд его нос уловил новые глубокие и сладковатые нотки в резком запахе спирта. Он отвел взгляд от ножа…

…И уставился на открытую бутылку виски «Лафройг», стоявшую на ковре, и наполненный до половины старомодный стакан рядом с нею. Когда он всего три-четыре минуты назад пробирался сюда на четвереньках, ничего этого здесь, определенно, не было.

– Скотт, – донесся из тени за бутылкой негромкий голос Сьюзен. Он поднял голову и подумал, что вроде бы видит ее. Рассеянный неровный свет образовывал на ее одежде нечто вроде маскировочного узора, лицо было отвернуто, но он явственно видел ниспадающие прямые черные волосы, и контуры плеча и ноги.

– Не надо, Скотт, – сказала она. – Зачем мучить себя, когда ты можешь выпить и обрести меня?

На лице Скотта густо выступил холодный пот.

– Ты то, что думаю? – спросил он напряженным голосом. – Выпить… Белая горячка? Неужели я сам принес эту бутылку? И сейчас разговариваю сам с собой?

– Скотт, она не стоит этого, выпей и позволь мне…

Нет, думал он, это не галлюцинация. Арки дважды видел это – явление? создание? – не далее, как вчера.

– Пойдем в спальню. Возьми с собой бутылку.

Он улавливал хитиновое похрустывание, сопровождавшее изменение позы призрачной фигуры в углу. Интересно, она направится в спальню или к нему?

Это не Сьюзен, тревожно напомнил он себе. Сьюзен мертва. Это явление не имеет никакого отношения к Сьюзен, или почти никакого. В крайнем случае, это какая-то психическая окаменелость, оставшаяся от нее, в ее образе, с фрагментами ее воспоминаний, но сделанная из чего-то другого.

Оно двинулось к нему. Отсветы из окна поднимались вверх по приближавшейся фигуре – изящные щиколотки, бедра, грудь. Через мгновение он увидел лицо – лицо своей покойной жены.

И, как будто захлопывая дверь перед чем-то ужасным, он со всей силы ударил ладонью по торцу рукояти поставленного вертикально ножа.

Воздух с присвистом прорвался сквозь его стиснутые зубы, и в комнате словно раскатилось звонкое эхо от резкого приглушенного визга. Боль в пропоротой ноге была обжигающе черной, но он ощутил леденящий холод, а кровь хлынула так сильно, что намочила рукоятку, торчавшую из ноги, и его неловкие пальцы соскальзывали с мокрого горячего дерева. В конце концов ему все же удалось ухватиться как следует и потянуть, но мышцы бедра, похоже, свело спазмом; лишь напрягая все силы, он смог вытащить нож, и его даже затошнило от ощущения того, как глубоко в ноге острие, выползая, продолжает разрезать его плоть.

Прищурившись, он осмотрел полутемную комнату. Создание, пытавшееся изображать Сьюзен, исчезло.

Отяжелевшими неловкими руками он наложил повязку поверх разрезанной и промокшей от крови штанины – надо было сначала штаны снять, подумал он, ощущая головокружение, а потом взял бинт и как мог туго намотал его поверх повязки.

Сердце, отчаянно колотившееся перед тем, как он нанес себе рану, теперь билось вроде бы медленнее, но с металлическим звяканьем, словно дряхлый старик метал подковы на гвоздь. Крейн подумал, что обоняет поднятую его движениями сухую пыль.

«Шок, – сказал он себе. – Ляг на пол, подними ногу на диван, чтобы рана оказалась выше сердца.

Постарайся расслабить грудную клетку, насколько можно, чтобы дышать глубоко и медленно.

Ну, и сжимай ногу как можно туже».

Включился было мотор холодильника, но уже через минуту щелкнул и стих. С Мейн-стрит долетел вой сирены, и Крейн прислушался к нему, вяло надеясь, что машина остановится где-нибудь поблизости. Нет, проехала мимо.

Ну же, думал он, звони!

Кровь сочилась из-под повязки, стекала вниз по бедру и промочила джинсы на заду. Ковер безвозвратно испорчен, подумал он. Сьюзен будет…

Прекрати.

Он посмотрел на виски в стакане. Он явственно обонял дымный манящий аромат его, ее…

Прекрати.

Звон телефона вырвал его из полудремы. Долго ли он звонил? Крейн потянулся к аппарату и умудрился выронить трубку.

– Подожди! – прохрипел он, пытаясь взяться за трубку липкими от крови руками. – Подожди, не бросай трубку!

В конце концов ему удалось обхватить трубку пальцами одной руки, подтащить к себе по мокрому ковру и поднести неподъемную тяжесть к уху.

– Алло…

Он услышал женский голос.

– Скотт! Что случилось? С тобой все в порядке? Что случилось? Если ты не ответишь, я сейчас же вызову к тебе «Скорую»!