Последняя стража

Да, ничего в жизни не боялся так Хаймек, как людей в милицейской форме. Может быть еще и потому, что они очень напоминали ему немцев. И у тех и у других были похожие фуражки с козырьками набекрень, у тех и у других в кожаной кобуре были пистолеты, и те и другие носили начищенные сапоги. Правда, и то, и другое и третье отличалось друг от друга, пусть даже совсем не на много какими-то второстепенными деталями – покроем фуражек, цветом околышей и материалом сапог, но главное – методы и цели их работы были очень и очень похожи. В результате встреч простых людей с сотрудниками НКВД люди эти чаще всего оказывались в лагерях за колючей проволокой или в тюрьме – но разве встречи с гестапо оканчивались иначе? Это о взрослых. Что же касается детей, то их, как слышал Хаймек, почти никогда не расстреливают (особенно если им не исполнилось еще 12 лет) и гораздо реже, чем взрослых, сажают в тюрьмы. Как утверждали бывалые пацаны на рынке, малолетних нарушителей закона отправляли в специальные детские дома, своего рода исправительные приюты. И это – по утверждению тех же пацанов, – было еще хуже тюрьмы. Потому что если из тюрьмы, после отбытия какого-то срока, определенного приговором суда, человека выпускали, то в приюте он оставался навсегда. Ибо туда определяли сирот. А если ты сирота – то это уже навсегда. Эти приюты (говорили далее знатоки) всегда отгорожены от мира высоченной каменной стеной, в которую вмурованы железные ворота; у ворот, круглосуточно, днем и ночью, стоят усатые стражники с кривыми саблями в руке. Убежать из приюта еще не удалось никому…

Зная все эти подробности и детали, Хаймек никак не мог решить, в какое место – в тюрьму, на лесоповал или стройку он предпочел бы попасть, если их «схватят».

А пока что он задремал.

И увидел он какой-то странный, один раз уже виденный когда-то сон.

Во сне была суббота и он, сидя за столом, с удовольствием кушал фаршированную щуку, приготовленную мамой. Как вдруг, откуда не возьмись на огромном блюде на стол подали огромную рыбу. Возможно это был очень большой сом… нет, это скоре всего был даже кит – одним словом, библейский Левиафан. Чудовищная рыба почему-то была еще жива и, истекая кровью, в ярости хлестала хвостом по столу и по блюду. Хаймек отрезал себе кусочек и попробовал – и тут же отодвинул от себя тарелку – рыба была просто горькой. Но не успел он как следует осознать этот факт, как откуда-то (но откуда, вот вопрос) перед ним оказалась тарелка, полная мяса. Он сразу понял – это мясо буйвола. И, следовательно он сам, Хаймек – в раю. Об этом говорило и окружение: слева и справа от себя он видел цадиков, седобородых мудрецов, которые тихо жевали. На головах у них были венки. Внезапно появился разъяренный буйвол с налитыми кровью глазами и огромной головой, увенчанной острыми рогами. Этими рогами он сбросил на пол морское чудовище. При этом он так бил копытами, что у цадиков с головы полетели венки. Тут у буйвола лопнуло брюхо и из него потоком хлынула кровь. Хаймек отодвинул в сторону свой стул, достал из мешка ячмень и стал пестиком толочь его в ступе, пока не получилась мука. Он потянулся к мешку, чтобы добавить в ступу еще зерен, как с ужасом обнаружил, что его мешок с ячменем исчез.

Вне себя от страха он проснулся и непослушными пальцами стал ощупывать все вокруг. И нашел свой ячмень! Все было на месте…

Но еще долго сердце у него не могло успокоиться, норовя выскочить из груди. Но постепенно все пришло в норму, и он, положив голову на мешок с зерном, стал смотреть на высокие звезды, которые тихо плавали в темном небе. Он вспомнил мамино лицо, которое страшно осунулось за последнее время, и ее руки, которые стали похожи на голые ветви. А теперь ей уже отказывают и ноги. Что все это значило? И что означали те странные речи, которые мама теперь так часто вела?

Ответ был один. Она была больна, его мама. Очень, очень больна. Он вспомнил папу. «Она хочет умереть, как папа», – понял мальчик.

Но он, Хаймек, вылечит ее. Он знает, что надо сделать. Ее надо накормить – ведь она целыми днями ничего не ест. Прежде всего ей нужен куриный бульон. Если папа с небес поможет продать ему этот ячмень и тем заработать немного денег, то перво-наперво он пойдет на базар и купит у узбеков откормленного цыпленка. Это надо сделать в пятницу – именно в этот день на ташкентском базаре продавали таких, какие ему нужны, цыплят. К пятнице он обязательно должен успеть вернуться… «Я не дам маме умереть, – твердил себе мальчик. – Я сделаю для нее все… если надо, я могу даже этого цыпленка украсть. Папа велел мне заботиться о маме. И я позабочусь. Даю слово. Я папу не обману…»