Последняя тайна

Эспиноза позвонил Ирене в Бергамо и попросил ее о большой услуге: найти кассету с данными о финансовых операциях Рибейры и возглавляемых им компаний, перепечатать и отослать в миланскую прокуратуру. Конечно, анонимно. Дочь долго отказывалась, но Эспиноза убедил ее, что это очень важно для него и для нее самой.

— Только не вздумай приезжать ко мне. Ни в коем случае! Когда сделаешь то, что я прошу, позвони, — закончил разговор с дочерью Эспиноза.

Не прошло и двух дней, как Ирене позвонила и сказала отцу, что просьба его выполнена: она бросила письмо в почтовый ящик.

— Спасибо тебе, Ирене, — сказал Эспиноза. — Нет, ничего другого пока мне не нужно. Обо мне не беспокойся. Возьми отпуск и уезжай куда-нибудь за границу. Чем скорее, тем лучше. Звони мне. Но сюда не приезжай ни при каких обстоятельствах.

Не успела Мартина уйти, как у Лоренцо Рибейры зазвонил на столе телефон. Звонила секретарь генерального прокурора Милана: он просил его, не откладывая, зайти к нему.

— Скажите господину прокурору, что я буду у него сегодня же в шесть часов вечера, — ответил Лоренцо.

Неприятные дела он привык не откладывать в долгий ящик.

Генеральный прокурор, худощавый мужчина лет пятидесяти с лишним, в больших очках, разговаривал с ним сухо, но весьма вежливо.

— Я побеспокоил вас, чтобы поставить в известность о том, что прокуратурой получено анонимное письмо, содержащее весьма обоснованные и детальные сведения о сомнительном происхождении ваших капиталов.

— Неужели в Италии верят анонимкам?

— Да, по законам нашей страны также и анонимные сообщения подвергают проверке. Вы перевели на свой счет в Италию весьма крупные суммы — сотни миллиардов лир.

— Я — предприниматель, и перевожу свои деньги в Италию, где хочу вложить их в дело. Разве это преступление?

— Нет. Если деньги чистые, а не отмытые, не получены в результате незаконных операций. Я не выдвигаю никаких обвинений в нарушении закона. Надеюсь, что не придется этого делать и в дальнейшем. Но предупреждаю, что начата проверка, которая поручена судье Сильвии Конти.

— Практически это означает, что мои банковские счета блокированы? — прямо спросил Лоренцо.

Прокурор помолчал и после несколько затянувшейся паузы также напрямик ответил:

— Практически, да.

И поднялся из-за письменного стола, показывая, что их беседа закончена.

В ту минуту, когда Рибейра выходил из кабинета прокурора, в другую дверь, соединявшую кабинет со служебными помещениями, постучали. Прокурор открыл ее. На пороге стояла запыхавшаяся Сильвия.

— Агента, охранявшего сестру Тано Каридди, оглушили. Мария исчезла, — волнуясь, доложила она.

Прокурор набрал номер начальника полиции, и через минуту вся миланская полиция была поставлена на ноги. Десятки патрульных машин и полицейских в форме и в штатском начали прочесывать квартал за кварталом в поисках похищенной женщины.

Сильвия сбежала по лестнице, крикнув полицейских своего сопровождения. Внизу она столкнулась с искавшим ее Давиде.

— Я еду на квартиру Марии, — кинула она на ходу.

Ликата устремился к своей машине и приказал сидевшему за рулем Браччо следовать за машиной Сильвии.

— Наверно, нам не стоит ввязываться в это дело. Предоставим расследование полиции, — возразил Браччо. — Вряд ли генерал будет доволен, — добавил он.

— К черту твоего генерала. Плевать я на него хотел! Поехали! — заорал Ликата.

Никогда еще Браччо не видел Ликату таким разъяренным.

У дома Марии уже стояло несколько полицейских машин и столпилась небольшая кучка любопытных. Среди жильцов дома и жителей соседних домов, продавцов окрестных лавок нашлось несколько человек, обративших внимание на то, как какой-то мужчина тащил к машине упиравшуюся молодую женщину. Номера машины, как водится, никто не запомнил. Полицейские записывали приметы похитителя, а Сильвия велела одному из своих людей — «художнику» тут же со слов очевидцев рисовать его портрет. Указанные свидетелями похищения приметы совпадали, и вскоре основа для фоторобота была готова.

Внешность у похитителя была легко запоминающаяся: лицо с приплюснутым, наверно, сломанным носом, смуглый, черноволосый, невысокого роста. Ругался и кричал на сицилийском диалекте. Словом, типичный южанин, сицилиец, не похожий на большинство миланцев. Это уже облегчало дело. Фоторобот тотчас передали в банк компьютерных данных министерства внутренних дел в Рим и оттуда, не прошло и четверти часа, поступил ответ: приметы совпадают с приметами ранее трижды судимого Сантино Рокки. Провел двенадцать лет в тюрьме, длинный список преступлений, в том числе похищения и убийства.

Сильвия просила передать, что следует объявить его в розыске по обвинению в похищении.

Неожиданно к Сильвии подбежал полицейский из одной из патрульных машин:

— Из Управления по радиосвязи сообщают, что похищенная уже обнаружена. Ее только что нашли в парке у водохранилища!