Последняя тайна

По берегам виднелось множество горностаев и рыбаков. Едва завидев барку, они бросали свои удочки и мотыги и низко кланялись. Туристы предположили, что это какой-то старинный обычай преклонять колени перед царской баркой.

– Так повелось еще издревле, – заявил барсук с Поднебесного. – Народные обычаи даже время не в силах изменить.

Но Врун-то знал: все эти бедняки горностаи кланяются лишь потому, что на борту барки Сибил – Мессия, который поведет их вперед, к свободе. Сама Сибил была и растрогана, и немного напугана. Чего хотят от нее эти звери? Она не очень умела водить кого-либо вперед, налево, направо или даже назад. Сибил умела организовывать праздники, балы, пикники, литературные вечера, но сплотить массы нищих зверей, укрепить их дух и повести за собой в Обетованную Землю она не умела да и не хотела.

– Однолюб, что мне делать? – прошептала она.

– Вот уж не знаю.

– Ну придумайте же что-нибудь! Мой отдых будет испорчен.

С берега донесся крик:

– Да здравствует царица Неферштеен! Гип-гип! Последовало громкое троекратное ура.

– Нет, вы только посмотрите, как они радуются! – воскликнул самодовольный барсук. – Вероятно, им редко приходится видеть иностранцев. Я не знал, что наша барка называется «Царица Неферштеен», но, должен сказать, местные жители невероятно вежливы! – Он перегнулся через борт и чуть не упал в реку. – В прошлом году я был в Слаттленде, но там нас встречали совсем не так. Хоть мы и оказывали им экономическую помощь, они махали на нас лапами и требовали убираться восвояси!

– Я знаю, я там тоже была, – подтвердила зверюшка неизвестного происхождения, судя по обильному макияжу, скорее самка. – Они были очень грубы.

– Да, лемминги грубы. У них ужасные манеры.

– Да, не то что у горностаев из Бегипта! Смотрите, они опять кланяются. Можно подумать, они поклоняются нам, не так ли?

– Очень приветливы! Очень вежливы!

– Замолчите, дураки! – не сдержавшись, закричал Врун. – У вас не мозги, а солома. Предмет их поклонения – моя спутница, а не эта барка и не вы, туристы чертовы!

Барсук заметно напрягся; неизвестный зверь тоже. Они отошли к другому борту.

– До какой же степени бывают эгоистичны некоторые звери! – пробормотал барсук. – Они не в состоянии смириться с тем, что любят еще кого-то, кроме них самих. Наверняка он из Слаттленда!

– О, вне всякого сомнения, – ответила зверюшка неизвестного вида и пола. – Никогда еще не видела такой ревности!

Позже, когда на барку поднялась полиция, чтобы арестовать зачинщиков мятежа и возмутителей спокойствия, барсук и неизвестная дамочка с радостью указали на Вруна и Сибил:

– Вот, это всё они!

20

Сделав остановку и отдохнув в Сумерканде, четверо ласок и тушканчик продолжили путь к границам Катая. Теперь они находились на Крыше Мира, где царит вечный холод, где у подножий гор не плещутся теплые моря, а лишь кое-где меж горных хребтов зеленеют долины.

Здесь путников подстерегала опасность встречи не только с такими свирепыми зверями, как тигры и снежные барсы. Огромные следы на снегу говорили о присутствии снежного человека. У Плаксы не было никакого желания встречаться со снежным человеком.

– Водных людей мы уже видели на болотах. Сомневаюсь, что снежные окажутся лучше, – заключил он.

Однажды вечером, после заката, путники заметили вдали свет костра.

– Нам нужно поторопиться к огню, – донесся из-под широких полей шляпы голос Калабаша Буряка. – Я сжег последнюю спичку, и теперь нам не развести костер, а без него ночью мы совсем замерзнем.

– А если это снежный человек? – метя по снегу хвостом, с тревогой спросил Плакса.

Тушканчик помотал головой:

– Снежным людям не нужен огонь. Они не боятся холода. Снежные люди его даже любят.

И правда, приблизившись к костру, путники увидели небольшого зверька в толстом, ватном халате, склонившегося над огнем. Нюх определил, что это слепыш. Когда ласки и тушканчик подошли к костру, зверек лишь поднял глаза. Калабаш Буряк перепробовал несколько местных диалектов, пока не напал на тот, что был слепышу знаком.

– Доброго вечера тебе, местный грызун! Не возражаешь, если мы присоединимся к тебе?

Слепыш пожал плечами, что они приняли за знак согласия.

Путники расположились вокруг костра и протянули к огню замерзшие лапы.

– Завтра, когда взойдет солнце и немного потеплеет, мы спустимся в долину, – сказал своим друзьям Нюх.

– Ой, так вы говорите на поднебесном? Я же его знаю! – подняв голову, оживился наконец слепыш. – Вы с Поднебесного?

– О, вы знаете наш язык? – удивилась Бриония. – Вы у нас бывали?

– Давно, с дедом. У него было торговое судно, а я служил на нем юнгой. На Поднебесном все звери очень хорошо относились ко мне!

Бриония и все остальные ласки обрадовались. Если бы в детстве кто-нибудь из горностаев или ласок обидел слепыша, их бы сейчас наверняка прогнали от костра во мрак и холод. А так они греются у огня, да еще вдобавок испытывают чувство гордости за свою родину!

– А чем занимался ваш дедушка на Поднебесном? – спросил Нюх. – Впрочем, если не хотите, не отвечайте!