Последняя тайна Патриарха

В самолете друзья освободились от гей-камуфляжа, горжеток и обилия украшений, быстро переодевшись в комнатке с неистощимыми запасами пресловутой «синей жидкости». С особым удовольствием Настя сняла безобразные очки, жутко ей мешавшие.

Но самолет – еще и самое лучшее место для бесед, если не одолевает сон или пресловутый «страх полета». Однако, после пережитого и то, и другое не имело к ребятам никакого отношения.

Настя попыталась собрать в горсть все, что еще ей было известно о перстне… Особенно занимала мысль об одном венецианском мистическом обряде, повторявшемся на протяжении десяти веков в этой своеобразной средневековой республике. Ибо летели они именно в Венецию.

– Обручение Венеции с морем… Дож – высшее, но довольно церемониальное лицо в венецианском государстве, – ну, типа как президент Израиля или ФРГ. Сразу после избрания, на пышно украшенных лодках, в сопровождении цвета нации, он выплывал в море и бросал в воду перстень. Понятно, в купеческой республике от моря зависело многое, если не все. Но вот перстень… Не воспоминание ли это о нашем сокровище, которым когда-то Венеция владела, и который своей непонятной силой позволил ей подняться с колен, сбросить византийский диктат, сохранить самостоятельность в разгар борьбы гвельфов и гибеллинов… – при этих словах Никита как-то по-детски жалобно пискнул. Культурный Данила ткнул его локтем в бок, но Настя смилостивилась и разъяснила:

– Гвельфы – в средние века была такая партия сторонников Папы Римского. Гибеллины – те поддерживали императоров Священной Римской империи. Не путай ее с Древним Римом, это было вполне германское государство! Папы всегда претендовали не только на духовную, но и на светскую власть. Даже в наши дни Ватикан остается настоящим, хотя и крошечным, государством – с флагом, гербом, армией. Интересно, а гимн есть?

– Есть, – сказал Данила, в чьей голове бултыхались тонны обширных и порой самых неожиданных знаний. – Шарль Гуно музыку написал, между прочим!

– Да ты что?! Так вот, Венеция как бы отдавала морю самое дорогое, свою святыню! Разумеется, бросаемый в волны перстень должен был быть лишь копией нашего, утраченного Византией вместе с итальянскими землями. Память о нем стерлась, но возник ритуал «обручения с морем».

– Ну, можно много чего придумать… – протянул разочарованно Никита. – Какая же ты фантазерка все-таки!

Он мыслил предметно и конкретно: «где доказательства?». Данила же проникся Настиными предположениями, он вообще легко загорался идеями. Правда, и остывал быстро, – в отличие от своего товарища, который если уж решал идти, то шел до конца. Настя тем временем продолжила свои исторические экскурсы.

– Так перстень оказался в сокровищнице царьградских императоров, так он попал потом к Софье Палеолог, а через нее – в Россию… Неужели мы сейчас увидим Венецию? – это был ответ на заявление экипажа «пристегнуть привязные ремни».

Но прежде собственно Венеции они увидели Местре – материковый район «города на воде», его, так сказать, «черёмушки». Впрочем, вполне симпатичные, со всякими средневековыми штучками.

Гостиница, по счастью, находилась в гуще венецианских каналов, окруженная мостиками и разнокалиберными палаццо. С неистребимо сырыми простынями… Но до простыней ли им было: ребята, покидав в номерах вещи, кинулись тратить остаток ветреного, но ясного вечера на кружение по опустевшим улочкам, то и дело прерываемым каналами… А в номер напротив вселился скромный незаметный мужчина, выскользнувший за нашими путешественниками бесплотной тенью. Приказ Серафима был строг: не оставлять друзей ни на миг.

Туристов оказалось немного – по меркам Италии, конечно. Так что удалось спокойно рассмотреть и площадь Сан-Марко с византийским Дворцом Дожей, и Собор с дивными мозаиками. Вид на лагуну и колоколенку церкви на островке Сан-Джорджо заворожил… Все-таки второго такого места нет в мире!

Знаменитый мост Вздохов – ажурный, прелестный, романтичный, – оказался, по словам Данилы, переходом из зала суда в тюрьму. Никто там не томился в любовных грезах и не пел серенады-баркаролы! Осужденные плакали и стенали в отчаянии – об ужасной тюрьме со свинцовой крышей, где летом невыносимо жарко, а зимой смертельно холодно, ходили жуткие слухи… Вот вам и «вздохи»!

Когда стало темнеть, осторожность велела возвращаться в отель.

Они шли по Венеции, сверялись с картой, долго ища редкие мостики для перехода через каналы, а тьма сгущалась, и уже зажглись фонари, разгоняя туман испарений, и перстень начал покалывать током руку Никиты, и Настя пугливо прижималась к парню. Бывавший в Венеции Данила, как верный чичероне , следовал за ними по пятам, но не столько рассказывал или любовался мрачной красотой дворцов, сколько тревожно оглядывался кругом: темные взоры окон не сулили ничего хорошего, город мрачно наблюдал за тремя заблудившимися русскими и словно выжидал, когда можно будет нанести удар…

Ведь этот странный, ни на что не похожий город был, по сути, «мертвым городом» – там толком давно уже никто не жил. Даже не верилось, что вся эта удивительная картина – не бутафория к очередному голливудскому фильму. Судя по гнетущей атмосфере – к триллеру…

Ни души – звуки шагов гулко разносились над стылой гладью каналов… Похолодало, начал идти мелкий снег, сквозь который дворцы выглядели совсем уж нереально…

Конкретному Никите пришла в голову мысль потренироваться в управлении перстнем: он никак не мог взять в толк, как же тот влияет на людей. И не только, как оказалось, на людей… Сосредоточившись, он стал представлять, что некто сейчас должен выйти из-за угла и приблизиться. Каково же было его изумление, когда и в самом деле на крохотном тесном перекрестке вдруг возникла неясная фигура… Настя резко остановилась и шепотом спросила:

– А это еще кто? Только что пусто было…

– Scusi, signora! – воскликнул Данила, разглядев в фигуре женщину, судя по всему, молодую и стройную. Далее он намеревался куртуазно спросить, как добраться до их отеля, но дама сама заспешила навстречу, громко и с видимым облегчением тараторя:

– Ой, я по-итальянски не понимаю, скажите, а по-русски вы не говорите? Я тут так заблудилась, прямо ужас, гуляла-гуляла, а потом смотрю – фонарь-то не тот и мостик тоже! А в этой карте ничего понять не могу и спросить не у кого!

Никита перевел дух: «Уфф, совпадение, просто человек, как и они, заплутал в переулках… Как это по-нашенски: положиться на авось!» Напряг быстро сменился удивлением: к ним спешила совершенно очаровательная особа: светло-серое замшевое пальто красиво оттеняло огненно-рыжие кудри, разметавшиеся по плечам из-под черного бархатного берета, каблучки дробно стучали по камням мостовой. И все же на автомате парень мысленно приказал: «Стой на месте!» Но незнакомка женщина продолжала приближаться танцующей походкой. «Не действует…» – и слегка разочарованный Никита окончательно успокоился, списав тревожное подергивание перстня на причуды малоизученной магии, а свое поражение – на усталость, а вовсе не на удивление и чисто мужской интерес, мешающие сконцентрировать силу мысли.

Словоохотливая раскованность красотки явно зашкаливала. Она что-то возбужденно говорила, сыпала вопросами, перескакивала с темы на тему… Настя, так вдохновенно предвкушавшая поездку, с таким вкусом одевшаяся, почувствовала себя неуютно. Тем более, что красотка вела себя так, словно никакой Насти рядом и в помине не было.