Последняя тайна Распутина

Хозяин, договорившись с англичанином, решил съездить в отпуск на родину – в нейтральную Швейцарию. Путь его пролегал через Швецию и Данию, потом через воюющую Германию. На датско-германской границе швейцарец был остановлен немецкими пограничниками, отказавшимися его пропустить через свою территорию. Имя садовника внесли в список лиц, чье пребывание в Германии было бы нежелательно. Разведка противника с подозрением отнеслась к садовнику, который сдал квартиру британскому разведчику. Очевидно, что за главой британских спецслужб в Петрограде была установлена немецкая слежка и его сопровождало наружное наблюдение. Отметим, что бывшее немецкое посольство находилось прямо напротив «Астории», через сквер.

Вот почему желание переехать из отеля в частную квартиру было связано для Хора не только с тем, что гостиница была переполнена. В то время русская контрразведка вела «Дело о расследовании деятельности администрации гостиницы „Астория“, способствующей проживанию в гостинице германских и австрийских подданных и лиц, подозреваемых в шпионаже»[223]. Последнее означало, что отель находился под постоянным наблюдением и контролем русских спецслужб, а это могло помешать и Хору, тем более что его миссия приобрела особый статус.

Когда в Петроград к Хору приехала его жена Мод, они поселились в небольшой, но удобно расположенной квартире на Мойке, 19.

На самом деле английские разведчики сняли целый пятиэтажный особняк, который и стал их, как он теперь официально именовался, «офисом Бюро паспортного (военного) контроля». Тут стоит обратить внимание на то, что эта организация действительно контролировала пограничный переходный пункт между шведским Торнео – и уже русским в Хапаранде. Предполагалось, что по нему в Россию могут проникать немецкие агенты. Хор имел и прямую связь с офисом британской разведки в Стокгольме, где, как предполагали, Россия могла вести сепаратные переговоры с Германией.

Помимо апартаментов сотрудников и их жилья, на Мойке, 19 находилась и касса резидентуры, подотчетная лично Хору, и шифровальное бюро его жены Мод. Так что траты на любые операции согласовывались с ним, и он был в курсе любых действий своих подчиненных в Петрограде. Средства на эти акции выделялись немалые. В своих архивных мемуарах Хор вспоминал, что во время новоселья он с коллегами тащил на четвертый этаж тяжелый сейф, настолько переполненный деньгами, что их приходилось трамбовать[224]. Отметим одну особенность: информация об этих чрезвычайно крупных средствах появляется 15 декабря по новому стилю, или 2 декабря по старому, то есть ровно за две недели до убийства Распутина.

Место для офиса британской разведки на хорде реки Мойки было выбрано неслучайно. На Мойке, 92 находился дом, во дворе которого убили Распутина, 94-й – дворец князя Юсупова. На Мойке, 104 жила семья Марии Головиной, поклонницы Распутина, но одновременно испытывавшей особые симпатии и к Юсупову. На Мойке, 106 находился дворец тестя Юсупова, великого князя Александра Михайловича, у которого в дни перед покушением жил Юсупов. Возможно, неслучайно Мойка, 8 – это другой адрес, на этот раз неизвестный резиденту Хору, но весьма важный для шпионской истории. В этом доме на другой стороне канала, который смотрел на окна британского развед-офиса, находилась конспиративная квартира контрразведки Петроградского военного округа. Там в 10-м номере проживал агент Бернаскони[225].

3.

Главным объектом интересов Хора становится Распутин, о чем глава английской разведывательной миссии откровенно пишет в своих мемуарах: «Не было и дня, чтобы до меня не доходил какой-нибудь слух о его действиях, – вспоминал Хор. – А время от времени я получал подробную информацию о том, усиливается или ослабевает сейчас его влияние»[226].

Среди документов, добытых в те дни, важным английским трофеем становится копия доклада прокурора Святейшего синода, относящаяся к случаю, когда император вроде бы решил «наконец ликвидировать вопрос о Григории Распутине и отослать его от двора, как только будет найден новый массажист для царевича»[227].

В своих воспоминаниях Хор не без гордости сообщал:

«Новогодним вечером 1916 года[228] я отправил в Лондон срочную телеграмму, которая, ввиду ее строгой секретности, была зашифрована ключом леди Мод, с сообщением, что предыдущим утром в одном из петроградских частных домов был убит Распутин. Мое донесение было первым сообщением об убийстве Распутина на Западе, и позднее я первым из иностранцев узнал о нахождении тела»[229].