Последняя версия

Приемщик попутно пытался вправить вывихнутую челюсть, правый его сосед ворочал ногой и морщился от боли, левый стоял, склонив голову набок. Разгромленная комната не имела ничего общего с недавней ухоженной приемной: ломанная мебель, разорваные плакаты, рассыпанные по полу бланки квитанций.

Короче, бедлам!

— Я тоже приношу вам, дорогой Константин Сергеевич, извинения за происшедшее. Можете быть уверены, виновники будут строго наказаны… Разрешите пригласить вас в мой кабинет.

13

Я охотно повиновался. Говорить о Светке в присутствии волинских «пехотинцев» не только нежелательно, но и опасно. Черт их знает, что они могут предпринять, узнав, что жена победителя находится в их власти! В ярости вполне могут выйти из повиновения.

Шел вслед за Волиным, как одержавший победу полководец вдоль строя пленненых солдат. Когда мы следовали по многочисленным переходам и коридорам, позади гулко бухали шаги «конвоиров». Похоже, они не поверили заверению Волина о моем превращении в их дружана, и на всякий случай охраняли своего хозяина и благодетеля.

Как и в прошлый мой визит, Волин не уселся за рабочий стол, вместе с «гостем» занял место за угловым. На этот раз ни коньяк, ни фрукты не появились, видимо, этим хозяин лишний раз подчеркнул чисто деловой характер беседы.

— Я не ошибся, вы действительно соглашаетесь перейти ко мне на службу?

— Почти так… Но попрежнему при выполнении некоторых условий…

— Костяк? Пока-что мои усилия по его розыску успехом не увенчались. Но не теряйте надежды, думаю, все уладится.

— Костяк — не самое главное. Похитили мою жену…

Волин огорченно завздыхал, но мне показалось, что за этими сочувственными вздохами таится откровенная насмешка человека, заранее знающего о происшедшем «несчастьи».

— Господи, что за время, что за нравы!… Такая красавица, умница и — вдруг в лапах бандитов… Примите, дорогой друг, мои соболезнования. Поверьте, приму все меры… Если честно — влюбился в вашу супругу с первого взгляда. Да и как можно не влюбиться в такую прелестницу… Только не вздумайте ревновать, — замахал он руками, будто крыльями старинной ветрянной мельницы. — Отношение к Светлане Афанасьевне — чисто платоническое… Похитители вам не звонили?

— Зачем?

— Так уж принято в этих безбожных кругах: назначают сумму выкупа, сроки и так далее…

— Нет, никто не звонил.

— Вот это уже хуже… А может быть вы ошибаетесь, не было никакого похищения, супруга спокойно спит в своей постельке… Давайте проверим, а?

Предложение смахивает на издевательство. Я автоматически сжал руки в кулаки. Какой же мерзавец, этот бандит! Ведь я уверен почти на все сто процентов в том, что сидит сейчас Светка в одной из комнат и плачет… Нет, моя сопостельница никогда не плачет — выжать из неё слезы, по моему, намного трудней, чем из булыжника каплю воды. Злится, это точно, колотит кулачками в дверь — могу поверить, крестит вдоль и поперек похитителей труднопереводимыми сочетаниями слов — наверняка, но без слез и горестных всхлипываний. Силе воли и стойкости Светке может позавидовать самый могучий мужик.

Не обращая внимание на мое негодование, Волин набрал код Кимовска и номер телефона Светкиной квартиры. Несколько минут вслушивался в длинные, потом по его бледному лицу расплылась «радостная» улыбочка.

— Я не ошибся… Ну, и паникер же вы, дорогой дружище, — доверительно прошептал он, протягивая мне трубку. — Сами убедитесь.

Я не поверил своим ушам — трубка «алекала» светкиным голосом.

— Ты???

— Конечно, я, Костенька. А кто ещё может быть в моей квартире? Не Соломина же? — весело заблаговестила любовница, ударив сразу во все колокола. — А ты, небось, надеялся услышать голос этой жирной бабы, распустил слюнки, сексуальный маньяк…

Бедная заведующая лабораторией Росбетона — всегдашний пример, во всех бочках затычка. Имя «соперницы» сразу меняет тон голоса Светки, он становится скрипучим и вязким.

— Где ночевала?

Двусмысленный вопрос явно пришелся Волину не по вкусу — он поморщился и осуждающе покачал головой. Дескать, разве можно говорить такое женщине, да ещё такой умнице, как Светлана Афанасьевна?

— Ой, Костик, что произошло — словами не передать. Тем более, по телефону… Встретимся — расскажу. У Томки, ты её знаешь — моя подружка, в Москве живет, случился сердечный приступ. Когда вечером мне сообщили, обо всем позабыла — полетела выручать. А там — врачи, скорая, медсестры… Поэтому и не позвонила… Короче — ужас, кошмар… Думала придется хоронить… Томка только к утру оклемалась… А как ты провел ночь в одиночестве?

Многословие — первый признак вранья. Светка пытается скрыть за водопадом слов действительно происшедшие события. Знакомый, не раз ею опробованный способ давно мною разгадан. Соответственно, отработаны ответные реакции.

— Искал тебя. Даже генеральному звонил.

Светка поперхнулась. Упоминание Пантелеймонова уподобилось кляпу, загнанному в её болтливый ротик.