Последняя война

Рассказ был подписан: «Корона Аро». Девиз: «Не считай себя умнее других».

Павлыш вычеркнул подпись, оставил девиз. Хотя это и не играло роли. Вряд ли кто-нибудь на корабле не догадался бы, кто автор рассказа.

9

Павлышу удалось вернуться к своему рассказу лишь после обеда. Он написал на листе бумаги: «Меня нет. Вернусь не раньше чем через двадцать минут» — и повесил объявление на двери. Теперь никто его не побеспокоит.

Пришлось перечитать написанное, кое-что уже забылось. Наконец Павлыш снова вернулся в свежую осень частично придуманного, а в чём-то существовавшего в памяти приморского городка.

— Расскажи ещё что-нибудь о Муне, — попросила меня Нина.

— Трудно. Забывается. Всё забывается. Остаются какие-то детали, сцены, интересные только мне и, может, ещё кому-то. Остальное переходит в книги, статьи, воспоминания, написанные другими, приобретает самостоятельную жизнь и становится чужим. Я помню почему-то ночную дорогу к «Сегеже», вспышки выстрелов из-за скал, чей-то крик… В очерках это звучит совсем иначе.

— Но ты сказал о ком-то другом, кому интересны твои воспоминания.

Я ответил не сразу. Я смотрел на море. Оно было синим, почти фиолетовым. По самому горизонту голубой стрелкой промелькнул рейсовый катер.

— Это девушка? — спросила Нина.

— Да, — ответил я. — Она болгарка. Её зовут Снежиной. Она тоже была на корабле.

— Ты любил её?

— Не знаю. Мы с ней как-то сидели на берегу моря. На Муне. Только там приходится сидеть в скафандрах высокой защиты. Это было за день до отлёта. Нам было весело. Весело, оттого что мы вдвоём. Мы совершили преступление. Мы украли с корабля сигнальную капсулу. Это не очень страшное преступление, потому что это была не последняя капсула. Мы написали записку, дурацкую записку о том, что спасать нас не надо, что нам хорошо. Потом включили двигатель, и капсула взлетела, накаляясь, превратилась в звёздочку, пропала в тучах.

— Как бутылка в море, — сказала Нина.

— Ну да, мы так и думали. Мы тоже живём в море, только оно бесконечное. И капсула будет долго носиться по его волнам. А может быть, её когда-нибудь прибьёт к берегу — к незнакомой планете. А может быть, её подберёт проходящий корабль.

— Смотри, инженер едет, — сказала Нина.

Аэрокар спустился на песок, разогнав любопытных крабов. Инженер махал нам рукой из люка, чтобы мы поторопились.

Мы побежали по мосткам, и старые доски гнулись и скрипели от каждого шага.

Мы влезли в тесную кабину.

— На Сухуми? — спросил инженер. — Вы не раздумали?

— Как договаривались, — сказал я.

Говоря так, я вновь перенёсся на Муну, снова увидел серое море, низкие рваные тучи, Снежину, стоящую рядом, и свирепые волны, кидавшиеся к её ногам.

Аэрокар поднялся в воздух и развернулся на юг, к Кавказу.

— Смотрите, — сказала Нина. — Звезда падает.

Близко от нас, прочертив золотую дорожку на фоне потемневшего неба, упал метеорит.