Последняя воля

Тело было наполовину раскрыто, и было понятно, что последним движением Карпачев сбросил с себя одеяло на пол, так что теперь были укрыты только его таз и ноги. Само тело чуть подсвечивалось голубым, мерцающим светом. Создавалось впечатление, что Александр представляет собой огромный воздушный шар в форме человека, наполненный внутри наэлектризованным, голубым газом. Внешне это выглядело даже красиво, и на какой-то момент Карпачев даже залюбовался процессами, происходившими в его теле, забыв о сути случившегося.

Присмотревшись, он увидел, что сквозь так называемую кожу он свободно может видеть органы в своем теле, элементы скелета и тому подобное. Совместно всю картину физиологии тела он рассмотреть не мог, так как, сосредотачиваясь на каком-то отдельном органе, он переставал отчетливо видеть другие. Так, продолжая изучать свое строение, он заметил необычное явление, явно выходившее за непонятно кем предусмотренное строение тела. На некоторых органах, костях и сосудах виднелись и пульсировали разного размера черные наросты. Они производили впечатление живых организмов, таких себе слизней, присосавшихся к костям и органам. Слизни были разного размера, явно злые и агрессивные. Одни, более мелкие, отростками своего тельца ощупывали окрестности органов вокруг себя. Другие, более крупные, имели серьезную корневую систему, буквально врастая в части внутренних органов светящегося Александра. Были и такие, которые своими щупальцами пытались проникнуть в тельце иного слизня, пытаясь выжить его с охватываемой им территории. Между ними происходило что-то типа ленивого боя. Кое-где возле присосавшегося новообразования виднелись сморщенные и высыхающие остатки побежденного слизня.

– Ну, здравствуйте, саркомки,– произнес Карпачев.

Почему-то абсолютно безошибочно ему стал понятен собственный диагноз и суть увиденного. Он вспомнил острые боли в животе, в районе печени, которые в последнее время мучили так сильно, что даже мощные болеутоляющие помогали слабо. И тут же разглядел пузатый дышащий гриб, охвативший участок печени и раскинувший корни по всему органу. Вокруг него ссохлось около дюжины более мелких, явно не выдержавших конкуренцию. Сосуды и кости ног покрывало множество мелких созданий, которые липли друг к другу как жуки-солдатики весной, впитываясь в тело и выпивая из него последние соки.

Странно, но Карпачев не испытывал ни боли, ни страха, только какое-то любопытство и, пожалуй, злорадство.

– Ну что, твари,– продолжал беседу с муравейником в своем теле Карпачев, – недолго вам еще кровушку из меня пить, скоро присоединитесь ко мне.

«Налюбовавшись» своим видом, Карпачев задумался, и его посетила необычная мысль. Он протянул руку и попытался сквозь тело своим новым пальцем прикоснуться к одному из слизней. Но в тот момент, когда Александр сделал это, сразу ощутил первую за эту ночь боль, да такую, какой раньше не испытывал даже во время самых сильных приступов болезни. Осознание мгновенно нарисовало картину в мыслях Карпачева о том, что его палец залило огнём, который проник внутрь через отверстия от вбитых гвоздей.

Точнее не передашь.

Александр резко отдернул руку и по привычке запихнул палец в рот, хотя это не помогло ничем. Боль держалась некоторое время, но постепенно ушла, оставив небольшое чувство присутствия на пальце.

В свою очередь создание в теле Карпачова тоже ощутило боль. Оно нервно задрыгалось, затем несколько раз сильно раздулось, при этом увеличиваясь почти в три раза, а затем сдувалось, уменьшаясь до минимальных размеров. В итоге создание замерло и съежилось.

«Умерло, что ли», – подумал Карпачев – «Эх, жаль, что я раньше так выходить из тела не мог, глядишь, всех бы и передушил. Однако когда он подумал о том, чтобы вновь прикоснуться к своему лежащему телу, сознание, помня боль от предыдущего прикосновения, четко дало понять, что повторить это Карпачев просто не сможет.

В раздумьях над происходящим и созерцая свое тело, Карпачев, видимо, провел достаточно большое количество времени. За окном посветлело, запели птицы, и Александр, оставив свое занятие, вновь подошел к окну.

За окном его ждал, в общем-то, привычный пейзаж.

Любимый пруд, любимая беседка. Яблоня, посаженная лет пять назад, так и не родившая ни разу. Прочие элементы быта двора. Небо было ясным и безоблачным. Погода обещала быть хорошей и радостной. От того, что Карпачев видел вокруг себя каждый день, теперь отличалось только одно необъяснимое обстоятельство.

Далеко, в районе соседнего поселка Рябиновки, примерно с правой его окраины, в небо поднимался четкий прямой столб света. Свет был ярко белым и держался около минуты, после чего постепенно, довольно быстро стал исчезать снизу-вверх и в итоге пропал. Осмотревшись вокруг и, в общем-то, присмотревшись, Карпачев увидел еще несколько подобных лучей, но более тусклых и мелких. Они то там, то сям возникали, то из пруда, то из леса, но быстро сворачивались и пропадали.

«Любопытно, что это?» – подумал Александр, но мысли его были прерваны открывающейся в спальню дверью.

Карпачев повернулся.