Последняя воля

Тимка схватил тело мышки и рванул в сторону своих владений, а на месте трагедии осталось серое подобие пойманного животного. Мышка заметалась по кругу, подпрыгивая и прижимаясь к земле. Потом успокоилась, стала на задние лапки и замерла. В этот момент с неба к мышке опустился тоненький белый лучик. Мышка взглянула на него и сначала медленно, а затем быстрее рванула за ним вверх к небу. Уносясь ввысь, она забирала лучик с собой.

«Интересно, – подумал Карпачев,– мышка, что же, унеслась в свой мышиный рай? Странно, а почему этого не происходит со мной? Видимо, мышка заслуживает этого больше, чем я».

Сначала от этой мысли Карпачеву стало даже весело. Потом вспомнив, что кроме рая есть еще и ад, он испугался. Но в итоге успокоился и продолжил путь к озеру.

По дороге редко, всего лишь пару раз, он замечал подобные лучики в разных частях сада и один раз за озером.

«Очевидно, живность охотится. Днем лучиков этих было побольше. А один был вообще огромным, ну тот, что у Рябиновки светился, видимо, что-то большое погибло».

С этими и прочими подобными размышлениями Карпачев бродил всю ночь. Зашел к спящему Севе. Прогулялся по дворам соседей.

Странно, но время летело очень быстро и буквально через пару часов, как показалось Александру, начало светать, и он вернулся к дому.

Первым приехал Семен.

Он, одетый в дорогой черный костюм с серой рубашкой, достал из «Каена» огромный венок из живых цветов, на котором красовалась надпись «Александру от лучшего друга». Подъехавшие за ним помощники стали выносить из микроавтобуса еще несколько венков с надписями «От жены», «От детей» и букеты с гвоздиками. Видимо, для семьи купил по просьбе Мишки.

Он подошел к Маше, которая моментально зашлась плачем, обнял ее и вошел в дом.

Зайдя в комнату и лежащему Карпачеву, он подошел к телу, положил свою руку на его сложенные и сказал:

– Ну что, дружаня, вот и все, отмучался.

Слез Карпачев не заметил, но суровая мужская натура Семы в общем к этому и не располагала.

Тело Семена светилось привычным уже золотистым светом. Однако в легких сильно курившего Семы виднелись затемнения. Затемнения были похожи на кляксы, которые то соединялись друг с другом, то распадались на части. Действия их были хаотичны и напоминали оливковое масло, плавающее в воде.

Затем начали приезжать все остальные.

Карпачеву было интересно рассматривать каждого. Иногда ему становилось очень грустно за самого себя и окружающих, иногда интересно, рассматривая, кто на какой букет расщедрился. Гамма чувств была различной.

В общем, вид людей, приехавших на его похороны, был примерно одинаков. Все, в отличие от лежащего и светившегося голубым Карпачева, были приятного желтенького цвета. Кое у кого были нарушения в организме различного, причудливого характера, но вскоре Александр устал их рассматривать.

Особенно необычным, правда, было тело Кати-бухгалтера. Очень тучная в жизни, она, как и все, светилась золотистым, но в местах скопления жира ее тело было наполнено мелкими, примерно с гречку камешками. Камешки перетекали из одной стороны в другую, в такт движения Кати. Внешне это производило впечатления мешочков с песком, привязанных к телу женщины.

Самым особенным из пришедших на похороны был Пашка, внезапно расстроивший Карпачева своим видом.

Пашка пришел с небольшим букетом розочек, явно срезанных в розарии Любы. Он вежливо поздоровался со стоявшими во дворе и частично курившими людьми и зашел в комнату к лежащему соседу. Непонятно зачем Карпачев пошел за ним. В этот момент в комнате никого не было. Пашка подошел к дяде соседу, сел на стул и внезапно заплакал.

– Дядя Саша, а помните, как Вы мне солдатиков подарили, когда я маленьким был? Таких ни у кого в классе не было. Они до сих пор лежат у меня в ящике. А как мы ездили в город в кино? Я больше никогда ни с кем из взрослых в кино не был.

Карпачев нахмурил брови и напряг память. Ну, кино он вспомнил. Действительно, был период, когда Сева лежал в клинике на капельнице, и Люба была вынуждена ездить к нему. Маша с детьми тогда была на море, и Люба, очень стесняясь, попросила Карпачева посидеть полдня с десятилетним Пашкой. Карпачев не мог отказать соседям в беде и согласился. Одно только он забыл сказать, что собирался в этот день с друзьями сходить попить пива и посетить кинотеатр на премьеру нового боевика. Проблема был решена очень быстро. После отъезда Любы Саша вызвал такси, посадил в него Пашку и поехал к друзьям, пиву и кинотеатру. В общем-то, Карпачев занимался только собой, но маленький скромный Паштетик ему совсем не мешал, и поэтому особо он его и не запомнил.

С солдатиками было сложнее, но напрягая память, Карпачев вспомнил, что действительно, когда-то его заказчик, оптовый торговец детскими игрушками, подарил ему почему-то три набора солдатиков. Два Карпачев отдал своим детям, а последний предложил пробегавшему тогда мимо двора Пашке. Подарил и забыл, а малой, видишь ли, запомнил…