Последняя заря

Свенгельд, Кольберн и Асмунд спали по очереди, разделив ночь на три стражи. Дозорные доносили в воеводский шатер, что возле Искоростеня слышно какое-то движение, но свет молодого месяца не позволял ничего разглядеть.

На первой заре в той стороне воинственно запели рога. Киевский стан тоже поднялся. Когда рассвело, от опушки стало отчетливо видно, что перед Искоростенем движется множество народу. Древлянское ополчение собиралось, подтягиваясь из самого города и из окрестных весей, с другого берега Ужа. Получая от своих дозорных вести о продвижении киевского войска, Хвалимир-Мал знал, когда его ждать. До последнего дня он старался набрать как можно больше людей – в численности была надежда на спасение древлян, хуже русов вооруженных и обученных.

Вынесли боевого чура – того, что не успел к разгрому Ингеровой ближней дружины. Напротив него мелькали на ветру яркие пятна киевских стягов. За эти два месяца Прекраса вышила новый княжеский стяг для сына, взяв за образец Ингеров стяг с соколом, падающим на добычу головой вниз. В середине русского строя стояли самые крепкие дружины – Свенгельда и Асмунда. На правом крыле разместились люди Кольберна и Вальдрика, слева, как обычно, полянское ополчение и северяне с князем Страдомиром.

Затрубили рога, к шатру княгини подвели лошадей. Прекраса вынесла Святослава в белом кафтанчике и вручила сидящему верхом Асмунду. Посадив ребенка перед седлом, кормилец тронулся к тому месту, где уже выстроились гриди. Все войско провожало их удивленными и торжествующими криками. Никто не ждал, что малое дитя повезут в битву, и вид Святослав перед седлом кормильца, поражало как чудо, как сошествие божества. Ему махали руками, приветственно потрясали воздетым оружием, и мальчик охотно махал в ответ.

– Князь едет! Князь наш едет! – катилось по стану, и каждого наполняло чувство, будто сами боги стоят с киянами в одном строю.

Вот Асмунд и Свенгельд заняли места в середине строя, под двумя стягами. Напротив них, через поле, краснел боевой чур, а за ним поблескивали шлемы, вытянувшись в ряд. Воеводы переглянулись. Несколько десятков шлемов древляне могли получить только одним способом. Это были шлемы Ингеровых гридей, три месяца назад на этом самом поле снятые с мертвых.

– Смотри, – хрипло от волнения окликнул Свен и указал плетью через поле. – Золотой!

Асмунд проследил за его взглядом и легко нашел возле боевого чура золотистую звездочку. Там стоял человек в кольчуге, и шлем на его голове сиял на весеннем солнце яркой позолотой. Это был шлем самого Ингера – они узнали его даже на расстоянии. Другой такой же имелся только у самого Свенгельда.

– Гляди, княже! – Асмунд показал Святославу в ту сторону. – Это шелом отца твоего. Мы его вернем. Снимем вместе с головой.

Телохранители подали Асмунду копье с древком, выкрашенным в синий цвет.

– Держи, княже! – приподняв копье, Асмунд приложил к древку ручку Святослава.

– Копие! – Маленький воин вцепился в синее дерево.

По знаку Свенгельда рога затрубили разом.

– Боги руси, боги наших дедов! – воскликнул Асмунд, слегка приподнявшись в седле. – Этим копьем Святослав, князь русский, посвящает вам убийцу отца его, род древлянский!

– Блосай! – закричал Святослав, уже знавший, для чего служат эти длинные палки, и его голос был ясно слышен в ближних рядах.

Оружники одобрительно засмеялись, и этот смех вливал бодрость в людей, знавших, что для кого-то это утро станет последним среди живых.

Одной рукой придерживая ребенка, чтобы не сорвался от толчка, правой Асмунд взялся за копье поверх кисти Святослава и направил его руку:

– Бросай!

Святослав толкнул древко; Асмунд помог ему, однако этот совместный бросок вышел не очень ловким, и копье, пролетев несколько шагов над головой лошади, упало наземь.

– Князь уже начал! – рявкнул Свенгельд. – Вперед, братья, за князем!

– Впеле-о-од! – радостно подхватил Святослав. – Блатья!

Строй ответил дружным ревом, прокатившимся из конца в конец – и двинулся через поле.

Святослав извивался, будто тоже скачет, и кричал «Впелед!», но Асмунд вместе с ним остался на месте.

– Придет еще твое время! – утешал он юного воителя, которому не терпелось устремиться в сражение вместе со всеми. – Навоюешься, успеешь!

– Сейцяс! Я хоцю! Впелед!

– Подожи. Дядя Свен нам дорогу расчистит, тогда и мы поскачем.

Придерживая мальчика, Асмунд с высоты седла вглядывался в движение на поле – там, где княжеские стяги плыли навстречу боевому чуру.

* * *

Никогда еще провозглашенный князь деревский не выходил на поле битвы – это было делом избранного воеводы, – но со времен аваров не нависало над родом деревским такой грозной опасности. Сегодня выяснится, прав ли был он, Хвалимир-Мал, сын Боголюба-Мала, когда решился сам возглавить войско, чтобы принести на поле благословение богов и чуров. Многие осуждали его, но молчали. Самым упорным уже было ясно: по дедовым обычаям живя, от дани вовек не избавиться. Не выстоит князь деревский с посохом-чуром в руках против князя русского – в шеломе, броне и с мечом. Нужен меч.