Последняя заря

Прекраса снова встала. Обязанность угощать гостей оказалась весьма утомительной, однако ей приятно было видеть, как Торстен, Страдомир, Вальдрик при виде поднесенной им чаши берут себя в руки, унимают раж, чинно встают и с вежливым достоинством кланяются ей. Чаша в ее руках была даром богов, негоже принимать его с раздором в сердце и бранью на устах.

Наконец все успокоилось; соперники поглядывали друг на друга, вспоминая нанесенные сгоряча обиды, но пока молчали. По знаку Ингера Дубыня Ворон, давая всем время успокоиться, запел о том, как князь Аскольд задумал за тридевять земель найти себе невесту краше всех на свете:

Он по гриденке по светлой запохаживал,
Он по гридне по столовой запогуливал,
С ножки на ножку Аскольд переступывал,
Он могучими плечами пошевеливал,
Он куньей шапкой сам помахивал,
Он белыми руками сам поважвиал,
Он злачеными перстнями все побрякивал,
Он буйно́й головою все покачивал,
Он русыми кудрями все потряхивал,
Он медовыми устами выговаривал,
Выговаривал речи развеселые.
Уж вы гой еси удалы добры молодцы!
Вы сидите на пиру тут пьяны-веселы,
Веселешеньки да многорадостны,
Один только я, князь, не весел, не радостен,
Вы сидите на пиру да все поженены,
Красны девушки у вас у всех повыбраны,
А один я только, солнышко, холост хожу,
Холост хожу, без жены живу…

– Так что ты думаешь, княже? – спросил Вячемир, когда песнь окончилась. – Как быть с сестрой твоей?

– Я услышал… нечто неожиданное! – Ингер, тоже несколько захмелевший, усмехнулся. – Такие женихи… что один другого лучше и родовитее. И вы… – он обвел взглядом женихов, – все столь достойные мужи, что я не могу ни избрать из вас одного, ни отвергнуть кого-то.

Страдомир в негодовании дернул ноздрями: его, обладателя собственного стола, приравняли к каким-то варягам-наемникам! Кольберн приосанился: он, потомок Одина, уж лучше какого-то выскочки!

– Нам нужно будет подумать, – Ингер оглянулся на Прекрасу и взял ее руку. – Совет держать с княгиней… с дружиной, с землей Полянской. Да помогут нам боги достойного выбрать! – Он поднял свою чашу и выпил.

Свен больше не вмешивался в это дело, но, когда за оконцем начало темнеть, подозвал Ульвида, телохранителя и что-то коротко приказал. Тот вышел. Через какое-то время Ельга заметила, что Ульвид вернулся и издали кивнул Свену.

Воевода поднялся.

– Благо тебе буди, княже, за угощение и за честь, но нам пора – сестра устала. Провожу ее до дому.

Он подошел к Ельге, взял ее за руку и вывел из-за стола. Она шла, не поднимая глаз, но довольная: она давно уже утомилась и хотела уйти. Крепко держа ее за руку, Свен провел Ельгу мимо всех женихов и прочих, провожающих ее глазами, но она лишь поклонилась на прощание княжеской чете и не взглянула больше ни на кого.

* * *

Во дворе при свете факелов Ельге подвели лошадь. Людей вокруг оказалось непривычно много: окинув взглядом лица, Ельга поняла, что Свен вызвал весь десяток Асмунда. Сам Асмунд подал ей поводья; он тоже не посмотрел на нее, но ей было приятно видеть его поблизости, приятно коснуться его руки.

– Ты поедешь со мной, – объявил ей Свен, сам подбирая поводья. – С этих станется набег устроить…

– На святилище? – недоверчиво засмеялась Ельга.

– Ради невесты и на остров Буян нападут и скажут, то воля богов! Да меня не проведешь! – с вызовом добавил Свен. – Нас врасплох не застать!

Ельга не возражала. С тех пор как она семь лет назад своими руками передала Свену отцовский меч, тем самым признавая его мужчиной рода и старшим над нею, она покорялась его воле без споров. К тому же он прав: кто-нибудь из этих удальцов, видя, какая трудная борьба предстоит, мог додуматься без лишних слов умыкнуть ее с Девич-горы.

Асмунд будет рад, подумала она, вслед за братом выезжая с княжьего двора. Он мечтал, чтобы она переселилась к Свену. Это вышло само собой: забрав ее к себе сегодня, Свен так просто не выпустит из рук свое сокровище.

Свен жил тоже на Киевой горе, и ехать пришлось недалеко – через несколько дворов. В избе брата и сестру встретила зевающая Ружана. Она побывала в полдень в святилище и потом понаблюдала, как Ельга передает чашу Прекрасе, но с пира скоро ушла: имея большое хозяйство и пятерых детей, она не засиживалась в гостях. Дети уже были уложены, только самого младшего она еще качала. Однако теперь забыла про сон, слушая, как женихи чуть не рвали Ельгу друг у друга из рук.