Последняя заря

У Ельги оборвалось сердце: об этой своей затее она и забыла. Она метнула взгляд на Асмунда и немного успокоилась: глаза его улыбались, в них отражалась уверенность, что цесарь им не грозит.

– Сказал Коснитин цесарь, – объявил Асмунд, повернувшись к Свену, – он сам давно женат и супруга его, василисса Элене, пребывает в добром здоровье, а его единственному сыну всего восемь лет. Но если госпожа Эльга желает прибыть в Константинополь и принять святое крещение, то он охотно подыщет ей супруга среди первых мужей Василеи Ромейон, знатных родом, состоятельных и украшенных как мужеством, так и добродетелью… Дары для тебя прислал, – обычным голосом добавил Асмунд, – они у Вуефаста.

Дары Ельга увидела через день, когда вернувшихся купцов принимал Ингер. Цесарь прислал ей еще два нарядных платья, два одинаковых золотых обручья и красную накидку с самоцветной застежкой. Это, дескать, лишь ничтожная доля того, что она получит от него, прибыв в град святого Константина.

– Эх! И в самом Царьграде мне равного нет! – промолвила Ельга, глядя на выложенные перед нею дары и стараясь пригасить радостный блеск в глазах.

Платья и обручья без цесаря нравились ей гораздо больше.

– Помнишь наш уговор? – сказал Ингер.

Он был несколько разочарован, что заполучить в зятья Костинина не получилось, однако этот отказ открывал дорогу не менее желанному для него исходу дела.

– Еще бы не помнить!

Ельга не поднимала глаз, одолевая искушение взглянуть на Асмунда. Тот стоял возле Свена, впереди десятских, скрестив руки на груди. Отросшую за дорогу бороду он уже подровнял и выглядел почти как прежде, только кафтаном обзавелся новым – зеленым, отделанным светло-коричневым шелком с узором: будто цепью, один за другим, шли в нем золотистые львы с красной гривой. И все же… нет, не прежним. Сегодня, увидев его здесь, в этом новом кафтане, после долгой разлуки, Ельга стала смотреть на него другими глазами: исчез парень из отцовской дружины, появился зрелый муж, способный внушить уважение кому угодно. На взгляд Ельги, никто здесь не выглядел более красиво и внушительно, не считая Свена. Сразу делалось ясно, что Асмунд человек опытный и отважный – сила и надежность сказывались во всем, во взгляде синих глаз, в развороте плеч, в прямой осанке крепкого стана.

– Ты желала, чтобы состязались достойные мужи? – продолжал Ингер. – Кто одолеет, за того ты и пойдешь?

– Сперва, княже, достойных надо определить, – вместо Ельги ответил Свен. – Мои люди в сие лето себя уже показали: и в Царьграде побывали, и с угличей дань собрали. Пусть теперь твои себя покажут. Как вернетесь из Деревов с добычей – тогда и посмотрим, кто удалее.

Ельга стояла, не поднимая глаз, щеки ее горели. Свен сказал «мои люди»! Значит, он допускает, что в его дружине есть достойные состязаться за нее?

Ингер тоже этой мысли не пропустил; в явном изумлении он подался вперед.

– Твои? Твои люди? У тебя есть кто-то, за кого ты готов отдать твою сестру?

На гридницу упала тишина. Слухи о том уговоре за осень постепенно разошлись, хотя не все им верили. Теперь же и бояре, и Ингеровы ближники уставились на Свена в ожидании ответа. Ратислав невольно шагнул вперед, будто ждал, что ему придется схватиться с кем-то прямо сейчас.

Свен немного помедлил, выжидая, чтобы всеобщее внимание сосредоточилось на нем. Потом поднял руку, положил ее на плечо Асмунду и слегка подтолкнул вперед: дескать, вот он вам.

Ельга чуть не вскрикнула от радости. Она изо всех сил скрывала от брата свое увлечение, опасаясь, что он разгневается, отправит Асмунда из Киева подальше – строго говоря, так он и должен был поступить, не дожидаясь беды. От безумной надежды в ней загорелась каждая жилочка. Выходит, Свен готов позволить Асмунду добиваться ее?

Хотя бы ради того, чтобы дать Ратиславу достойного соперника.

– Асмунд?

Ингер мог бы не удивляться так сильно: он не хуже других знал, что после смерти Фарлова именно Асмунд занимает первое место в Свенгельдовой дружине и едва ли кому на всем белом свете Свен доверяет больше, чем ему.

– Твой человек? Твой сотский? – На лице Ингера отражалось явное недоверие. – Ты не пожелал отдавать сестру за Страдомира, а он ведь князь… за Кольберна, который происходит от Хальвдана Старого… А готов отдать ее за своего же хирдмана? Ты думаешь, дух твоего отца не будет оскорблен тем, что его кровь смешают с кровью… простого человека?

Ельга и сама задавала себе эти вопросы. Ничем, кроме неравенства, Ингер не мог попрекнуть такого жениха для нее, но то же было справедливо и для Ратислава.

– Не будет, – к равному изумлению всех слышавших ответил Свен. – Наш отец сам счел не бесчестным смешать свою кровь с этого рода.

Отец? Ельге казалось, вся ее кровь горит в лице, и оттого она едва чуяла пол под ногами. Казалось, гудящая голова ее парит в воздухе отдельно от тела, а тело вот-вот рухнет.

– Ты знаешь, как мой отец появился на свет? – спросил Свен у Ингера.

– Появился на свет?

Судя по ошарашенному виду Ингера, он чувствовал себя не лучше Ельги, и продолжение разговора погружало его во все большее изумление.

– Да. Как это случилось?